Сергей Лукьяненко - ea94c9fe1ed34b2886490d583402e025

театральной позе.

Уилл смеется и достает скетчбук, угольный карандаш и,

к немалому моему удивлению, надевает голубые латексные

перчатки.

— Нет. Просто будь естественной.

О да, хорошо. Это легко.

108

Я наблюдаю за ним. Уилл полностью сосредоточен,

темные брови сошлись к переносице. Он поднимает голову,

изучающе смотрит на меня синими глазами, и я торопливо

отворачиваюсь, вынимаю собственный блокнот и листаю

страницы.

— Что это? — Уилл указывает на блокнот

карандашом.

— Список ежедневных дел, - объяснят я. вычеркивая

пункт 12 « Спортзал », и. спустившись к самому низу,

вписываю « Уилл. Портрет ».

— Список дел? — Он качает головой. - Довольно

старомодно для человека, умеющего создавать приложения.

— Ну видишь ли. приложение не дает возможности

получить удовольствие от таких вот простых вещей. — Я

беру карандаш и вычеркиваю «Уилл, портрет».

Он делает кислое лицо:

— Вот теперь ты действительно сделала мне больно.

Я опускаю голову, но спрятать от него улыбку не

получается.

— Так что еще у тебя в этом списке? — спрашивает

Уилл, склоняясь над скетчбуком и начиная что-то

заштриховывать.

— В каком списке? В моем главном или ежедневном?

Он тепло смеется и качает головой:

— Ну конечно. Разумеется, у тебя два списка.

— Оперативный и долгосрочный! В этом есть своя

логика, — защищаюсь я, но он только усмехается.

— Давай, срази меня своим главным списком. Самым

важным.

109

Листаю страницы. Давно я не открывала эту часть

тетради. Записи сделаны разными чернилами — красными,

синими, черными, а две или три лаже флуоресцентными, — в

третьем классе у меня был набор гелевых ручек.

— Сейчас, минутку. — Веду пальцем вверх. -

Волонтер на важном политическом мероприятии, Выполнено.

Я зачеркиваю запись.

— «Изучить все произведения Уильяма Шекспира».

Выполнено.

Еще одна горизонтальная черта.

— «Поделиться всем, что знаю, с другими больными

кистозным фиброзом». Это у меня... так... да, на Ютьюбе.

Вычеркиваю пункт и смотрю на Уилла. Странно, он,

похоже, ничуть не удивлен. Кое-кто меня проверяет.

— Значит, твой план — умереть большой умницей,

чтобы вступить в дискуссионный клуб мертвецов? — Он

указывает карандашом в окно. — А ты когда-нибудь думала о

том, чтобы... ну, не знаю... попутешествовать по миру или о

чем-то в этом роде?

Опускаю глаза, вижу номер 27:

— «Побывать и Сикстинской капелле с Эбби». Не

зачеркнуто.

Я откашливаюсь и илу дальше.

— «Научиться играть на пианино» Выполнено!

«Овладеть разговорным французским..»

— Нет. серьезно. - перебивает меня Уилл,

Ты когда-нибудь делаешь что-то не из списка? Не

обижайся, но все, что ты там написала, звучит как- то не

слишком весело. — Я закрываю блокнот, а он продолжает: —

110

Хочешь услышать мой список? Поучиться живописи у Боба

Росса. Смотришь на его деревья, голубовато-желтые краски и

думаешь, что нет, так не бывает, а потом...

— Боб Росс умер, — вставляю я.

Уилл криво усмехается:

— А, ну да. Тогда... придется довольствоваться сексом

в Ватикане!

Я закатываю глаза:

— Думаю, в таком случае у тебя больше шансов

встретиться с Бобом Россом.

Уилл подмигивает, но тут же становится серьезным.

Таким серьезным я его, пожалуй, и не видела:

— О'кей, о’кей. Да, я хотел бы попутешествовать по

миру и увидеть его по-настоящему, понимаешь? Не просто из

окна больницы. — Он опускает глаза и продолжает рисовать.

- Больницы везде одни и те же. Одинаковые палаты.

Одинаковые, выложенные плиткой полы. Один и тот «к

стерильный запах. Я побывал везде, но толком ни чего не

видел.

Смотрю на него. По-настоящему. Он работает. Волосы

падают на глаза, лицо сосредоточенное, ни намека на

обычную ухмылку. Объехать едва ли не весь свет, но так и

ничего не увидеть, кроме больничных стен. Интересно,

каково это? Что касается меня, то я ничего не имею против

больницы. Здесь я чувствую себя в безопасности. Мне здесь

привычно и уютно. Но я приезжаю сюда, в одно и то же

место, едва ли не всю свою жизнь и чувствую себя здесь как

дома.

111

Если бы я улетела на этой неделе в Кабо и оказалась в

больнице, радости мне бы это точно не прибавило. Наверно,

жалела бы себя, несчастную.

— Спасибо.

— За что? — Он поднимает голову.

— За то, что сказал что-то настоящее.