Unknown - 750c76f11b82488fab6d954fe331a3ae

Ты всегда в нем. А Родина… Какая Родина? Где она здесь?

Да, a propos насчет символов. Майк передал тебе 10 баков, просил забыть о долге, типа, он сам себе его вернул через тебя транзитом, что-то вроде этого, я точно не понял, сплошной трансцендент. Возьми, в

“Пособии” Параэкхарта, стр. 25. Я вычел за водку и закуску.

Шютка.”

Забавное начало дня. Стоило только в него вляпаться.

Войдя в актовый зал, я откидываю ряд сидений и погружаюсь в лакированные коричневые кущи. Лепной потолок, слоновьи толстые стены. Последний частный хозяин этого дома или расстрелян или сбежал. Не могу представить, как он жил здесь. Наверное, пил чай в охране толстых белых камней. Был май… Служанки, дети, колокольный гуд, баранки, самовар, жена, сборы к обедне. Я бы сошел с ума.

20.

На улице Торговой - ажиотаж. Скучающе-взвинченные люди. Глядя на них и, возможно, в себя, я вновь начинаю думать о книге, в которой разложу по полкам все произошедшее со мной, и как знать - может быть, найду выход. Нет ничего хуже для человека, решившегося говорить и уже неспособного остановиться, если он понимает, что его речь слишком груба и бьет мимо, - твержу я себе. Говори, говори…

Забудь о химической формуле крови. Сколько ее ни выплескивай, не облегчишь душу.

Итак, господа, день в разгаре, настроение самое бодрое. Наступает ясность, господа. Теперь уже не столько туман, сколько книга о тумане, которую я все-таки намерен написать, снедает меня. Иду по улице словно чужой, и свой до последнего сухожилия. Люди, витрины, прически, страхи, восторги - все не то чтобы стало мимо, а лишь утонуло в пространстве.

Абсолютная потеря неабсолютных вещей. От нее светлеет на сердце. Нужно родиться заново, чтобы жить. Не хочу воздействовать ни на одну точку пространства, расположенного вне меня. Меня слишком долго не было

- я был для других, для их идей, иллюзий и потребностей, и теперь ничего не понимаю. Все вокруг делятся на четыре типа: кто-то с мечом, кто-то со щитом, кто-то с тем и другим, а кто-то безоружный, но тоже рвется в драку. Я принадлежу к последним. У меня нет даже камня за пазухой. К дьяволу завоевательскую политику. Но на какую кнопку жать? Кто решил утвердиться в прекрасном, видит только прекрасное, а остальное - мгла; кто хочет пустить корни в помойке, видит только помойку, и ряд можно продолжить до бесконечности. Все нажимают на клавиши, чтобы выявить что-то и затемнить остальное. Мне скучно в этом компьютерном зале. Мне ничего не нужно от них. Мне скучно с ними и параллельно, и это относится абсолютно ко всем человеческим расам, народам и национальностям.

Снова тянет отвлечься в окружающее. Прочь от черных мыслей и артерий, полных чужой жизнью, прочь от каменных извилин, по которым стелется сухой сигаретный дым. Прочь из этих улиц, сжавших до треска костей, изыди на свежий воздух, одурмань себя кислородом еще раз, до боли в висках, до рвоты, и забудь, и перестань не быть.

Сегодня чувствую силы, чтобы начать книгу. Эта тема

- особая, и нужно иметь мощь титана, чтобы сдвинуть с места первое слово. Но как раскрыть?

Не с чем сравнивать: прошлого нет, а будущего, как известно, может не быть. Настоящее заволокло сном, в котором маешься бессонницей. В настоящем нет особой ценности. Будь там какой-нибудь Орден Красной звезды или другой формальный повод для почтения, я бы, возможно, цеплялся за него как полупьяные старики, паразитирующие на своей памяти или, точнее, фантазмах. К счастью, здоровый внутренний инстинкт никогда не пускал меня далеко в объятия общества; случались мимолетные мгновения, поднимавшие меня в чужих глазах, но они воспринимались как несущественный парадокс, вызывая лишь иронию и тесня сердце. Я шагнул в вакуум с подходящего трамплина, созданного будто специально для меня. Я не чувствую полет - хотя логично согласиться с догадкой, что полет реален, - но чувствую, что череда поверхностных слоев, позорных кирас, одетых друг на друга, сейчас покрываются трещинами. Это настолько неотменимо и мощно, настолько это мое, что словно новый бог я рождаю необъяснимую надежду, надежду о мире, которого нет во вселенной. К сожалению, это звучит слишком темно и, если верить некоторым свидетелям, достаточно избито. Стремление показаться оригинальным беспокоит меня меньше всего, и спокойно оглядывая народ на улице Торговой, я вижу в них самого себя.

Однако кое-то выделяется. Возле распальцовочного шопа

“ZZ-market” замечаю старого знакомца - Антона.