Лора Ли - В объятиях волка

Также он знал к тому времени, что его сердце будет принадлежать ей. Месяцами он наблюдал за ней, узнавал, изучал, и это всё смягчило его. Она была хорошей женщиной. Лояльной. Честной. Она упорно работала, у нее были друзья, и она часто старалась делать хорошие вещи для них. Приносила суп, когда они болели, навещала в больнице. Говорила с ними ночь напролет по телефону, когда один из них потерял возлюбленного.

— Боже, ты чем-то заразил меня, — она смотрела на него в ужасе.

Черт, он просто должен был поцеловать ее и позволить природе сделать свое дело.

— Не совсем, — наконец пожал плечами он. — Но заражу и даже в течение этой недели. — Его мышцы напряглись. — Ты — моя пара, Грейс. Я не позволю тебе уйти от меня. Никакая другая женщина не будет так важна для моей души. Никакая другая женщина не будет приносить мне удовольствие, которое приносишь ты одной лишь улыбкой. И ты знаешь, что никогда не сможешь забыть то, что я заставляю тебя чувствовать. Ты знаешь это.

Она отчаянно замотала головой.

— Ты не можешь сделать этого со мной! Я не позволю.

— Я не могу управлять этим, — сказал он. — Скажи своему сердцу, что это невозможно. Скажи телу, что тебе всё равно. Боже, Грейс, исправь это и потом скажи мне, как ты сделала это, и я позволю тебе уйти, потому что это вырвет душу из меня, если я позволю этому произойти.

— Ты не любишь меня, — закричала она.

— Я ценю тебя, — пробормотал он. — Но еще важнее то, что в первый раз в моей скверной жизни у меня есть шанс на реальную свободу, и ты — этот шанс. Шанс быть больше, чем животное, которым создан. С моей парой я смогу стать мужем, отцом.

Грейс вздрогнула от звука его голоса, когда он произнес «муж» и «отец». Он смягчился, удивление вспыхнуло в его глазах. Матиас смотрел на нее, как будто она что-то значила, как будто была важна, как будто владела его душой.

Этот взгляд уменьшил ужас того, что он сказал. Это растворило гнев. А ничто не должно было быть в состоянии растворить его.

— Ты знал все это время. Вот почему ты заставил меня влюбиться в тебя, — обвинила она его, пытаясь удержаться за ярость. — Ты сознательно заставил меня влюбиться.

Он вновь надел рубашку, хоть и не застегнулся.

— Только потому, что я влюбился тоже, — заявил он, его голос погрубел. — Всю мою жизнь я должен был сдерживаться. Был вынужден ни о ком не заботиться, потому что знал, что они пострадают из-за моих чувств. Как только я сбежал из лаборатории, сдержанность уже была частью меня, даже начать дружбу было сложно. До тебя. — Он покачал головой, его тёмно-золотистые глаза посмотрели на нее. — Ты дала мне шанс узнать то, что я упускал всю свою жизнь, Грейс. Ты все еще сердишься на меня, но ты дала мне надежду на то, что моя жизнь нечто большее, чем постоянное сражение за свободу. Ты заставила меня полюбить тебя. Почему я не могу ответить тем же?

Она надеялась, что он полюбит ее. Дразнила его, делала все, чтобы прикоснуться к нему, склонить к поцелую. Шутила с ним, зная, что он был Породой, но хотела попытаться показать ему более мягкую, более нежную сторону жизни. Она намеревалась привязать его к себе, веря этому травмированному, угрюмому волку, которого полюбила и который нуждался в ней.

И, возможно, он нуждался в ней больше, чем она думала. Но он был убийцей, ведь так? Он забрал жизнь Альбрехта без раскаяния, не так ли? Или с раскаянием? Кроваво-красные слезинки на его плече говорили о другом. Слезинки — знак боли и сожаления. Она поняла, что они говорили о том, о чем он никогда не признается. Слезинки выражали скорбь, кроваво-красные слезы скорби. Она задавалась вопросом, понимал ли он вообще ту скорбь, что таилась в его взгляде и душе?

Боже, это убивало ее. Он смотрел на нее с такой тоской, таким голодом, что это разбивало ее сердце.

— Я отдал бы свою жизнь, чтобы прикоснуться к тебе, и чтобы ты не отшатнулась, — шептал он, медленно подходя к ней. — Если бы я поклялся не целовать тебя, ты бы разрешила мне дотронуться до тебя?

Дикий, подавляющий голод появился в ней.

— Матиас, это несправедливо по отношению к тебе.

Она отчаянно закачала головой, отступив от него к дверце холодильника.

— Несправедливо по отношению ко мне? — его губы насмешливо скривились. — Это намного больше, чем я заслуживаю. Мне нужно это, Грейс. Только один раз. Позволь прикоснуться к тебе.

Она не была девственницей. Грейс нравилось считать себя всесторонне развитой женщиной, но даже для нее то, как Матиас трогал ее, делало почти невинной. Она чувствовала себя неспособной отказать ему, не в силах вернуть здравый смысл и убежать от него, куда глаза глядят.