Виктория Ковалева - Дивные земли (СИ)

Люди созревают и стареют гораздо быстрее эльвов, и репродуктивный период у них обычно начинается гораздо раньше, так что может статься - перед ним вполне сформировавшаяся человеческая особь.

Кайе с сомнением посмотрел на хрупкую фигурку, которая смотрелась еще более хрупкой из-за грязной бесформенной рубашки, оторванный рукав которой обнажал худую окровавленную руку со страшными ранами, оставшимися от укуса брухгура. Кровь уже остановилась, но края раны нехорошо потемнели, и от них во все стороны потянулась взбухшая паутина черных вен. Человеку становилось хуже с каждой истекшей минутой.

"Что я делаю?" - спрашивал себя Кайе, мрачно глядя на смертного, - "Зачем я снова пытаюсь его спасти?"

Лунный княжич раздраженно вздохнул и, заложив руки за голову, улегся на прохладную шелковистую траву, вслушиваясь в хриплое с присвистом дыхание человека.

Ожидая возвращения Кхан, он и сам не заметил, как его сморил сон.

Кайе очнулся от прикосновения сухих тонких пальцев дриады. Рывком сев он склонился к лежащему рядом телу боясь обнаружить его бездыханным. К его непонятному облегчению человек все еще дышал, правда, теперь едва слышно, да и сердце билось совсем медленно.

- Принесла? - обратился княжич к Кхан и дриада недовольно прострекотав, вложила ему в ладонь хрустальный пузырек с алой точно кровь жидкостью.

Эльв бережно откупорил противоядие и поднес его к приоткрытым потрескавшимся губам смертного.

"Знал бы отец, чем я сейчас занимаюсь! - с горькой иронией подумал Кайе, тщательно следя за тем, чтобы человек проглотил все до последней капли, - Удивительно, что Верховная дриада все же решилась отдать мне бесценный эликсир! Не иначе как этот юный смертный был рожден под счастливым светом звезд"

Княжич поднял взгляд к медленно выцветающим звездам и обратился к Кхан:

- Ты можешь быть свободна и... благодарю тебя.

Дриада прошипела нечто явно насмешливое и, оттолкнувшись от земли, взмыла на Древо предков, буквально растворившись в его густой кроне.

Кайе же устроил человека меж древесных корней и, убедившись в том, что дыхание его постепенно становится все более ровно, а сердцебиение пришло в относительную норму, поспешил обратно в Лунный замок, бросив напоследок:

- Присмотри.

Из кроны не очень охотно, но утвердительно застрекотало.

Кайе удалось незамеченным пробраться в свои покои до того, как первые лучи солнца позолотили горизонт. Мысли в его голове были сумбурными и постоянно возвращались к тайной поляне, где под сенью Древа предков лежал спасенный им от смерти человек.

- Я определенно сошел с ума. - В который уже раз сказал себе Кайе и отправился умываться.

Милолика.

- Звезды сияют ярко

Баю-бай моя малышка

Месяц заглядывает в окошко

Сладких снов моя малышка...

Тихий нежный голос и ласковое касание теплых рук успокаивают и заставляют забыть обо всех тревогах.

Светло-серые глаза матери смотрят на Милу с любовью и девочка прижимается к ее теплому боку стараясь впитать как можно больше ее тепла. Она чувствует от нее горьковатый, но все равно самый лучший на свете запах сушеных трав и мятного масла.

- Почему он снова кричал? - тихо спросила Милолика, ощущая, как тут же напряженно замерли пальцы, перебирающие ее непослушные пряди.

- Он злился вовсе не на тебя, моя хорошая. - Чуть помедлив, все же ответила мама.

- Я знаю, он ругался на тебя. - Мила всхлипнула и, вскинув голову, посмотрела в бледное лицо матери полными слез глазами: - Я боюсь, что он сделает тебе плохо.

Руки женщины ощутимо дрогнули, но она все же смогла выдавить из себя слабую улыбку:

- Не волнуйся дорогая, твой отец никогда не причинит вреда тебе или мне.

В следующее мгновение девочка и женщина услышали, как тяжело хлопнула входная дверь, а вслед за этим раздался громкий недовольный голос, заставивший обеих непроизвольно сжаться:

- Агата! Агата, спустись вниз немедленно!

Как бы Милолике не хотелось, чтобы мама осталась здесь, рядом с ней, но она прекрасно понимала, что ослушаться отца означало навлечь на себя очередную порцию его недовольства. Поэтому девочка лишь вздохнула тяжело и, расцепив руки, позволила матери встать с кровати.

- Спи, мое солнышко. Сладких тебе снов.

А Милолика еще долго лежала, глядя в полумрак комнаты, и с тревогой в сердце прислушивалась к негромким голосам, доносящимся до нее из родительской спальни, истово молясь Моране о том, чтобы эта ночь окончилась для ее мамы мирно.