Виктория Ковалева - Дивные земли (СИ)

" Твоему проступку нет ни оправдания, ни прощения. Поэтому я отрекаюсь от тебя и изгоняю из своего рода"

Мила растерла запястья, словно вновь наяву ощутила ледяное прикосновение тюремных металлических браслетов к своей коже.

"За пособничество люциановому отродью я приговариваю тебя к казни через очищение огнем" - шелестел в ушах голос отца, - "Казнь состоится завтра на рассвете"

Сказал это и вышел из камеры, даже не обернувшись.

Жалела ли она что освободила тогда среброволосого эльва? Даже, несмотря на то, что он отнял у нее последнюю, пусть и призрачную надежду на выздоровление дедушки? Ответ был прост - нет, не жалела.

Милолика в отличие от многих людей никогда не считала дивный народ чем-то мерзким и непотребным. Наоборот дедушка, с которым она провела все свое детство и юность, воспитал ее на старинных давно забытых легендах о прекрасных вечно юных эльвах, которые запросто общаются с духами природы и являются неотъемлемой частью гармонии этого мира.

"Когда-то давно, - говорил он, - когда я был еще молод, а эльвов иногда можно было встретить в человеческих городах, я увидел самое прекрасное создание на этой земле!"

В такие мгновения темные не по-старчески живые глаза деда затуманивались воспоминаниями, а на губах появлялась легкая мечтательная улыбка.

"Ее волосы были словно золото, а кожа нежна как лепесток розы! Ее газа были подобны чистому летнему небу, а голос мелодичней самой восхитительной музыки! О, видела бы ты ее моя дорогая Милочка! Люди совсем выжили из ума, если однажды осмелились покуситься на столь совершенную красоту!"

Маленькая Милолика с трепетом разглядывала изображенных в книгах прекрасных созданий и была полностью согласна с дедом. Она искренне не понимала, отчего ее отец так ненавидит дивных, и почему при одном лишь упоминании о них, его охватывает такая ярость.

Девушка замерла, прислушиваясь к звукам леса. Ей почудился какой-то шорох, но нет - Изумрудный лес оставался все так же тих и загадочен.

Она вновь перенеслась в своих воспоминаниях в тот самый вечер. Вечер, который должен был стать последним в ее жизни:

"Поторопись, милая", - тихо бормотал дед, отпирая замок наручников, - "Твой отец может нагрянуть сюда в любое мгновение. Послушай меня, ты должна скорее покинуть город и к рассвету оказаться как можно дальше отсюда"

"А как же ты?" - с трудом сдерживая слезы, дрожащим голосом спросила Мила, зарываясь лицом в воротник дедовой рубашки.

"Тише, милая" - он ласково погладил ее густые каштановые волосы, - "Ты прекрасно знаешь, что дни мои сочтены. Болезнь берет свое и мне безразлично добьет ли меня она или рука моего сына"

"Дед..." - сдавленно просипела Мила не в силах отстраниться от самого дорогого и любимого на этом сете человека.

"Прощай, девочка моя" - с грустной улыбкой произнес старик, - "Береги себя и никогда не поддавайся на чужие предрассудки. А теперь уходи быстрее!"

Это был последний раз, когда Милолика видела деда.

А дальше была изнуряющая погоня, где ее затравливали, словно дикого зверя и последний шанс на спасение - Изумрудный лес. Она до сих пор не понимала, каким чудом ей все-таки удалось добраться до границы Дивных земель, прежде чем ее схватили.

Удача в который раз оказалась на ее стороне, и вот теперь она вновь обрела свободу, руками эльвов избавившись от своих преследователей. Только вот что ей теперь с этой свободой делать?

Кайе.

Лунный княжич вышел на балкон и, прикрыв глаза, сделал глубокий вздох, наслаждаясь ночной прохладой. Тонкие длинные пальцы сжали мраморные перила, а в голове все еще проносились обрывки кошмара.

Снова, в который уже раз он не сможет заснуть до самого рассвета. Снова он напьется вина пытаясь притупить память но, как и в сотни раз до этого, все его старания окажутся тщетны - страх глубоко пустивший корни в сердце не сдаст своих позиций так просто.

Чтобы хоть как-то отвлечься, Кайе постарался сменить направление своих мыслей и вспомнил о сегодняшнем происшествии. Он и сам не до конца осознавал, что именно заставило его сохранить жизнь человеческому подростку. Можно сколько угодно оправдывать себя тем, что он просто вернул долг, но княжич прекрасно помнил те ощущения что испытал, сжимая рукоять клинка и глядя в распахнутые от ужаса карие глаза с по-девичьи густыми и длинными ресницами. В тот момент все его естество протестовало против убийства, и Кайе растерялся, так как не понимал, что послужило тому причиной. Он ненавидел людей настолько сильно, насколько вообще одно живое существо способно ненавидеть другое. Тогда что же заставило его в этот раз поступиться своими убеждениями? Почему глядя на худенькое тщедушное тело, сжавшееся перед ним испуганно, не смог исполнить того, что требовал от него глас рассудка?