Антон Еганов - Реальность фантастики 2008 №10-11(062-063)

ке моего атриума?

С точки зрения мухи, влипшей на днях в его паутину, — вне всякого сом!

нения. Но стоит Гиппархию или кому!то из домашних рабов поближе поз!

накомить его с сандалией — и от паучьего всемогущества останется воню!

чее пятнышко на мозаичном полу.

Всемогущий… Когда!то я действительно полагал, что для всемогущества

достаточно лишь правдами и неправдами заполучить консульскую власть.

Став консулом, ощутил, что всемогущество мое по рукам и ногам спелена!

то окаймленными пурпуром тогами!латиклавиями отцов!сенаторов и на!

родных трибунов.

Распеленаться казалось делом элементарным — институт диктаторства в

Риме пока что никто не отменял. Достаточно лишь вложить в уста квири!

тов соответствующее пожелание. Подкрепленное — для верности — мечами

двух!трех верных мне легионов.

16

АНТОН ЕГАНОВ

АЛЕКСАНДРОВА ПЕЧАТЬ

И вот сейчас, оформив уже диктаторство пожизненно, разодрав столь ме!

шавшие сенатские тоги в клочья, разогнав наиболее непокорных отцов по про!

винциальным городам и весям, проведя в народные трибуны людей, которые и

за ухом ради народа не почешут, я по!прежнему не ощущаю себя всемогущим.

…Я владею половиной мира — и… ничем.

Тела всех этих Порциев, Фабиев, Туллиев в известной степени, быть мо!

жет, мне и принадлежат, а вот что творится в их душах — разберет только

Громовержец. Я запросто могу похлопотать им о свидании с Плутоном, но

никакой властью не способен заставить их меня… полюбить, что ли.

По6настоящему не владею я даже этим распластанным в пыли стадом.

Тот же Дений Рур наверняка шесть консульств назад верещал гетерьим го!

лоском: «Помпей! Всемогущий Помпей!» и пытался примостить Толстому

Гнею лесенку под его кривые кавалерийские ноги…

Стадом владеет не консул Помпей или диктатор Цезарь.

Стадом владеет — консул Серебро, диктатор Сластолюбие, император

Праздность!

…Всемогущий, скептически покачивал я головой в такт носилкам. Да что

толпа — я не могу справиться даже с собственной лысиной!

Более того, сволочная плешь диктует мне, который сам — пожизнен!

ный диктатор , как надлежит выглядеть.

Если в молодые годы она заставляла перекидывать с темени на лоб резе!

рвные волосы, то сейчас, когда резервы иссякли окончательно, вынуждает

бессменно таскать на голове этот веник из лавра. От которого, между про!

чим, по темени расползаются прыщи!

…А страх, окопавшийся в последние дни в моем не самом робком сердце?

Страх, непотопляемый в чаше с фалернским? Страх, которому невозможно

скомандовать «Отставить! Бегом из души марш!»…

…А Священная Болезнь, наглая и самовольная хозяйка тела и судьбы?

Захватчица, которой плевать, что перед ней — самый могущественный пра!

витель в ойкумене? Властительница, готовая дурманящей рукой перевер!

нуть с ног на голову самую выверенную интригу?

…О Бессмертные, почему же так ничтожно мало власти?

* * *

Во времена, когда папаша мой прозябал проконсулом в Азии, а сам я не

менее прозябал праздным ребенком в римском нашем доме, соратником

моим по детским играм и шалостям оказался вдруг греческий мальчишка

по имени Иолай. Отец его был модным лекарем и пользовал тогда в Городе

чуть не всю местную знать.

Однажды Иолай принес под хитоном увесистую колоду дощечек. На до!

щечках какой!то искусник удивительно ловко выцарапал греческих бой!

цов!гоплитов — в головоподобных шлемах, с необъятными щитами и длин!

нющими, как руки судьбы, копьями!сариссами. На щит каждого из них на!

нес цифру — от единицы до десятки.

17

АНТОН ЕГАНОВ

АЛЕКСАНДРОВА ПЕЧАТЬ

Иолай на заднем дворике шепотом (дощечки он втихую позаимствовал у

отца, пока тот неторопливо, со вкусом абортировал некую знатную матро!

ну) мне поведал: все это деревянное воинство есть ни что иное, как взрос!

лая игра, именуемая «Стратагемы».

Суть ее лежала в следующем. Для начала битвы двое играющих получали по

две случайные дощечки, причем кверху тылом, так что цифры на щитах были

скрыты от обоих. Если играющий был готов перевернуть свои дощечки и подс!

читать число, именуемое «фаланга», немедленно, он провозглашал: «Периклов

жезл». Если же полагал, что неизвестной ему фаланги для выигрыша недоста!

точно, то словами «Александрова печать» требовал еще случайную дощечку, и

так до тех пор, пока дело, рано или поздно, не доходило до Перикла.