Ольга Валькова - Илья (СИ)

В дальних обходах было легче. Когда Илья ехал по заснеженной степи, греясь у костров или в чьей-то случайной хате, и продолжал свой путь, он как будто Русскую землю, которую охранял и которая давала ему силу, охватывал душой и знал: Алена есть. И в каждом обходе надежда встретить ее, наткнуться на ее след, тайно приподнимала душу. Он не испытывал разочарования, возвращаясь за частокол заставы, где горел огонь в печи и где его ждали. Просто готовился к следующему обходу.

Глава 14

Дюк Степанович и Чурило Пленкович, к удивлению многих, оказались неплохими воинами, хотя повозиться с ними пришлось. Утром, до света, Илья будил их, поднимал, стонущих и кряхтящих, и желающих ему споткнуться и получить синяк под глаз, с теплых лежанок и гнал на двор - обтираться снегом. По первому разу, услышав, что говорил им делать Илья, щеголи дружно взвыли и отказались верить, что такое изуверство вообще возможно в Божьем мире. Но, выпихнутые во двор, увидели других воинов заставы, которые делали именно это: с уханьем и хохотом обтирали снегом голые торсы, и, накинув одежонку, но не надевая шуб и зипунов, бегали по двору, взрывая снег сапогами. Потом вставали в пары и тренировались - на мечах, на кулачки, иным хитрым боем, кто какой умел.

Щеголи смирились, подставили белые свои тела обжигающим охапкам и впредь выполняли урок не хуже прочих, но норовили проспать. Но на это был у них бич карающий и ангел мстящий - Илья Муромец.

И не отставал, негодный, пока не втянулись Чурило и Дюк и не поднялись однажды в урочное время, никем не подгоняемые, удивляясь сами себе.

После урока, умытые, разогретые, с молитвой садились завтракать. Прислуги в крепостице было немного, в основном воины все делали сами: прибирали, чистили снег, заготавливали дрова. Марфа Кузьминишна, стряпуха, помимо готовки, обстирывала дружинников, штопала и подшивала, если что просили. Просили редко: какой воин не может сам привести в порядок свою одежонку? Была она женщиной немолодой, но крепкой, строгой во всем и богомольной. По воскресеньям и церковным праздникам ездила на службу, выезжала возком затемно, и дружинники, разогревая, весь день ели то, что она наготовила накануне. Готовила отлично, к дружинникам, независимо от их возраста, относилась если не как к сынам, то уж как к любимым племянникам точно. Услышав нескромную шутку, поджимала губы и подтягивала и без того туго затянутый плат с таким видом, что шутник тут же винился и впредь оглядывался, прежде чем охальничать.

Конюхи Фома и Ерема обихаживали коней. Были неразлучны, чудаковаты оба, коней любили.

И все трое - суровая Кузьминишна и суетливые конюхи - безоговорочно видели в Илье старшего, тянулись к нему и любой разговор с ним почитали за радость - а он и не скупился. Знал все о горькой жизни потерявшей всех близких женщины и бестолковой - оторвавшихся от деревенской жизни и не сумевших прибиться к городу мужичков. Жалел сердцем, но так, что от этой жалости чувствовали они себя не несчастными, а как бы не затерянными в жизни, нужными. Кому и зачем - это еще подумать надо, а вот поди ж ты.

Еще по хозяйству помогали брат Амадео и Мануил. Были добросовестны и полезны: стряпуха, которая на лишних едоков поначалу смотрела волком, смягчилась. И то сказать: куда этим болезным зимой идти? Каковы бы ни были их дела, зиму в тепле надо пережить, в дому, где огонь и хлеб, а уж по весне отправляться.

****

В печь подкинули еще дровишек, для уюта и радости, которую дарит огонь, хотя Кузьминишна, если заставала, ругала нещадно: печь-де вытоплена, дальше топить - только дрова зазря переводить и дым напускать. Но стряпуха, утомленная дневными хлопотами, в этот поздний вечер давно спала у себя в закуте. Снег падал мягкими хлопьями; казалось, вовсе надумал засыпать крепостицу по самые острия высокого частокола. Завтра придется чистить двор перед утренним уроком, но это завтра. Тем, к кому не шел сон, любо было сидеть у открытого огня, время от времени лениво подбрасывая поленья.

Сидели Вольга с Ильей, вернувшиеся с дозорного объезда, замерзшие: чуть не заплутали, когда в начавшемся буране стали звать обманные голоса. Что за голос звал Илью, он не сказал; не сразу, но каким-то образом понял, что обман, иначе никакими силами не вернуть бы его Вольге на путь.

Мануил умел хорошо варить горячий напиток на греческом вине или разбавленном меду, с травками и сухими фруктами. Вот и поспешил к печи - напоить и согреть вернувшихся. Подошел и монах, помог разуться, принес теплой воды для ног, омыл застывшие ступни схизматику и колдуну-язычнику.