Лори Форест: 6e325473ededd6dd5956a26f7af57957

Тяжело дыша, я разжимаю ладонь.

– Будь осторожна, Эллорен Гарднер, – предупреждает Винтер. Она смотрит на моё ожерелье так же, как на ягоды нилантир под кроватью у Ариэль.

– Я знаю, что делаю, – недовольно отворачиваюсь я.

Так будет правильнее, убеждаю я себя. С Лукасом ссориться не стоит. Притворюсь, что всё в порядке. Стану каждый день носить его подарок. Пусть увидит на мне ожерелье, когда вернётся.

Я без труда представляю себе, как Лукас подойдёт ко мне, проведёт тонкими музыкальными пальцами вдоль моей шеи, отыщет на груди кулон и с улыбкой сожмёт его в руке.

При мысли о Лукасе на щеках разгорается предательский румянец, и я пристыженно опускаю голову.

Надев цепочку, я прячу кулон под платьем и пытаюсь отогнать воспоминания о Лукасе.

Однако резное деревце не даёт о себе забыть, пульсируя на моей груди, как беспокойное тёплое сердечко.

Глава 25. Двести пятьдесят шесть

Когда мы с Тьерни приходим к профессору Кристиану, в окна стучит ледяной дождь.

Уже поздний вечер, и у меня не на шутку разболелась голова, а шрам на бедре покалывает будто маленькими иголочками.

Весь день затаив дыхание я ждала, что кого-нибудь – или всех! – арестуют, но ничего не произошло. Мы, как обычно, ходили на занятия, выполняли задания, вели себя как самые обыкновенные трудолюбивые студенты.

Однако я видела, как гарднерийские и верпасианские солдаты допрашивали студентов и профессоров, как много военных прибыло в университетский город в течение дня. Меня охватил самый настоящий страх.

На карту поставлены не только наши жизни. Нам нужна помощь.

Тьерни вместе с родными необходимо выбраться из Верпасии.

Профессор Кристиан сидит за своим обшарпанным письменным столом и печально смотрит на нас с Тьерни. Подруга сейчас похожа на кролика, приготовившегося к драке. Она так вцепилась в стул, что костяшки пальцев побелели от напряжения.

– Что происходит, Эллорен? – спрашивает профессор Кристиан, переводя взгляд с Тьерни на меня.

Моё сердце бешено бьётся, будто готово выскочить из груди. Собравшись с силами, я делаю самый отчаянный шаг в жизни.

– Айвен Гуриэль нам сказал, что вы… могли бы помочь… – Я делаю ещё один глубокий вдох. – Зачарованным феям.

Профессор Кристиан в удивлении поднимает брови и долго молчит, словно обратившись в камень, как Тьерни.

– Вы знакомы с Айвеном? – наконец спрашивает он.

Какой странный вопрос…

Да, знакома… немного. Он меня чуть было не поцеловал. Но об этом лучше помалкивать.

Я осторожно киваю.

Профессор Кристиан ошеломлённо качает головой и подозрительно прищуривается.

– Это очень странно. Айвен ненавидит гарднерийцев. Довольно сильно.

И мне об этом горько слышать. Но обиды лучше оставить на потом.

– У нас с Айвеном общие цели, – развернув плечи, отвечаю я.

– Зачарованных фей на восток вместе перевозите, да? – совершенно спокойно интересуется профессор. – Вы об этом пришли со мной поговорить?

Мы с Тьерни переглядываемся, и страх, который плещется в глазах подруги, напоминает мне, что от этого разговора зависит судьба её родных.

– Совершенно верно, – без обиняков отвечаю я. – Об этом мы и пришли с вами поговорить.

Глубоко вздохнув, профессор кивает и складывает пальцы домиком. Уголки его губ приподнимаются в лукавой улыбке.

– Заигрываете с Сопротивлением?

– Похоже, у нас всё серьёзно. Игры кончились, – вздыхаю я.

Профессор с удивлением фыркает от смеха, и я тоже смеюсь, маскируя смех кашлем, не в силах сдержаться. Потирая ноющий лоб, я открыто смотрю на профессора. Пусть сам поймёт, что я ступила на опасную дорожку, но сойти с неё не могу.

Профессор Кристиан недоверчиво разглядывает меня, откинувшись на спинку стула.

– От гарднерийки такое не часто услышишь, – улыбается он.

– С каждым днём я всё меньше чувствую себя гарднерийкой, – виновато вздыхаю я.

Он понимающе кивает, и вдруг его лицо странно сморщивается, будто я напомнила ему о чём-то неприятном. Он громко сглатывает, и вдруг… к его глазам подступают слёзы.

– Что с вами, профессор? – заботливо спрашиваю я.

– Ничего, – срывающимся голосом отвечает он. Откашлявшись, он придвигает нам старые, с отбитыми краями чайные чашки, всегда стоящие у него на столе. Профессор с болью смотрит на меня. – Вы… вы мне напомнили одного… Одного знакомого.

– Мою бабушку? – растерянно спрашиваю я.

– Нет, не её, – не торопится раскрывать секреты профессор. – Не важно.