Лори Форест - 6e325473ededd6dd5956a26f7af57957

У Тристана ничего не получится. Притвориться и пройти через все обряды – нечего и мечтать.

Мы оба это понимаем… и молчим.

– Я мог бы уехать в земли Ной, – наконец предлагает Тристан. – Там принимают таких, как я. – Его губы кривятся в грустной усмешке. – Вот только кому нужен внук Чёрной Ведьмы? Никто меня не примет.

Подавив ростки паники, я стараюсь убедить Тристана, что он не совсем прав.

– Что, если ты ошибаешься?

Он с удивлением смотрит на меня.

– Внук величайшего врага, – мрачно размышляю я вслух, – маг пятого уровня. Владеет магией, умеет обращаться с гарднерийским оружием. И не вписывается в культуру Гарднерии. – Я улыбаюсь ему, приглашая взглянуть на себя с этой стороны. – Гвардия ву трин вполне может принять тебя – в пику гарднерийцам, чтобы отомстить побольнее.

– А ты изменилась, – изумлённо отмечает Тристан.

– Да, пришлось, – вздыхаю я.

– И я очень этому рад, – улыбается он. Вытерев слёзы, Тристан выпрямляется и неуверенно смотрит на меня: – Ты же понимаешь, при таком раскладе шансов у меня маловато.

– Шансы! – фыркаю я. – Лёгкая дорога – для слабаков! А ты попробуй вот так!

Тристан смеётся и снова глубоко вздыхает.

– Иди, – подталкиваю я его к двери. – Тебе надо поспать. Вот станешь богатым и знаменитым воином ву трин, вернёшься за мной и дядей Эдвином и унесёшь нас на крылатом драконе в земли Ной.

– И мы будем жить долго и счастливо? – уточняет Тристан с привычной лукавой искоркой в глазах.

– Да, – уверенно отвечаю я. – Так всё и будет.

Тристан уходит, благодарно улыбнувшись мне напоследок. В Северной башне воцаряется тишина. Толстые каменные стены стоят незыблемо, но земля уходит у меня из-под ног.

При мысли о том, что я теряю обоих братьев, у меня сжимается сердце.

***

Я наконец открываю дверь в комнату и, оторопев, останавливаюсь на пороге. Что-то не так.

Огня в камине нет, сквозь стены сочится леденящий холод. Атмосфера в комнате гнетущая, как в ожидании чего-то ужасного.

Ариэль без сознания лежит на кровати, цыплята бегают по комнате, ворон упрямо сидит рядом с хозяйкой. Рядом с Ариэль перевёрнутая миска, горка ягод нилантир лежит на постели, губы икаритки почернели от сока. Марина в страхе свернулась калачиком на моей кровати рядом с Айс­лин. Айс­лин выглядит так, словно не может оправиться от страшного удара

судьбы.

– Я не знала, что ты здесь, – обращаюсь я к Айс­лин. – Что случилось?

– Совет Верпасии принял сегодня резолюцию в поддержку Маркуса Фогеля, – хрипло выговаривает Айс­лин.

У меня перехватывает дыхание. Я оглядываюсь в поисках Винтер – она замерла на подоконнике, едва заметная в сумерках. Икаритка обхватила себя чёрными крыльями, на её лице выражение безысходности.

– Что случилось? – повторяю я вопрос.

Винтер показывает на свой письменный стол, на котором белеет какое-то письмо.

– Этот листок прибили на нашу дверь, – в отчаянии говорит она. – Новый Совет Верпасии… Они… кое-что изменили.

Я нервно сглатываю, чувствуя, как по шее пробирается холодок.

Пергамент, который я беру в руки с разрешения Винтер, оказывается официальным уведомлением от Совета Верпасии. Всем икаритам предписывается покинуть Верпасию и отправиться в страны по месту рождения по завершении занятий в университете, то есть в конце учебного года. Верпасия больше не будет выдавать икаритам разрешения на учёбу и работу, а также откажет им в приёме в гильдии.

– Интересно, как они заставили две трети Совета Верпасии проголосовать за такой закон? – поворачиваюсь я к Айс­лин, взмахнув листком пергамента. – Гарднерийцев в Совете Верпасии чуть больше половины.

– Гарднерийцы после победы Фогеля куда более уверены в своих силах, а остальные члены Совета просто напуганы, – пожимает плечами Айс­лин.

От окна доносится жалобный плач Винтер.

Ариэль вернётся в Гарднерию. Там её посадят в Валгардскую тюрьму. А Винтер уедет в Альфсигр, где эльфы давно решают, не перебить ли всех икаритов.

Охвативший меня тошнотворный ужас понемногу уступает место ярости. Выкрикнув ругательство, я швыряю сумку с учебниками об стену. Марина вскрикивает, испугавшись шума, и я виновато хмурюсь. Упав на кровать, я опускаю голову на руки и заставляю себя дышать.

Больше тысячи драконов.

Когда я поднимаю голову, перед глазами мелькают шесть печальных стражей. Они опускаются на стропила над головой Винтер. Их белые крылья сложены, головы горестно опущены.