Марш Генри: Призвание. О выборе, долге и нейрохирургии

кожаных автомобильных перчатках. На тюнингованном «BMW» своего сына он

провез нас по отвратительным дорогам до самого Бухареста – почти без

остановок. Ночь мы провели в машине; путь лежал через Сигишоару, где по-

прежнему стоит дом, в котором родился Влад Колосажатель, ставший прототипом

графа Дракулы. Теперь здесь ресторан быстрого обслуживания.

Сегодняшняя операция не считалась неотложной – в том смысле, что ее

необязательно было проводить прямо сейчас. Однако с ней определенно

требовалось разобраться в ближайшие дни. Подобные случаи плохо вписываются

в систему плановых показателей, на которую в последнее время опирается работа

Национальной службы здравоохранения Великобритании. Проблема в том, что

случай не был рядовым, но и к неотложным его формально тоже не отнесешь.

Несколько лет назад моя жена Кейт угодила в точно такую же бюрократическую

западню, когда дожидалась серьезной операции в течение нескольких недель,

которые она провела в отделении интенсивной терапии одной весьма известной

больницы. Изначально Кейт приняли в качестве неотложного пациента и без

каких-либо проблем выполнили срочную операцию. Но затем – спустя почти

месяц на парентеральном питании – понадобилось повторное хирургическое

вмешательство. К тому времени я успел привыкнуть к виду висящего над

кроватью жены огромного, обернутого фольгой пакета с тягучей жидкостью,

которая капля по капле поступала в центральную линию, – катетер, вставленный

в большие вены, что вели прямо к сердцу. Кейт теперь не числилась среди

неотложных пациентов, хотя и рядовым ее случай тоже нельзя было назвать. В

итоге с операцией возникли проволочки.

Пять дней подряд Кейт готовили к операции – очень серьезной операции,

которая, вполне вероятно, могла привести к ряду неприятных осложнений, – и

каждый день ближе к обеду ее отменяли. В конце концов, совершенно

отчаявшись, я позвонил секретарю хирурга, который должен был оперировать

мою жену.

– Вы же знаете, не профессор решает, в каком порядке оперировать рядовых

пациентов, – извиняющимся тоном объяснила она. – Решает менеджер. Вот,

запишите его телефон…

Я позвонил по продиктованному номеру – и услышал автоматическое сообщение

о том, что голосовой ящик абонента заполнен и я не могу оставить сообщение. К

концу недели решено было поступить с Кейт как с рядовым пациентом –

отправить ее домой, выдав большую бутыль с морфием. Неделю спустя ее снова

положили в больницу – видимо, с одобрения того самого менеджера. Операция

прошла очень успешно, но я упомянул о возникшей проблеме в беседе с коллегой-

нейрохирургом из той больницы, когда мы встретились на совещании.

– Тяжело приходится врачам, чьи родственники попадают в больницу, – сказал

я. – Не хотелось бы мне, чтобы люди думали, будто мою жену должны лечить

лучше только потому, что я сам работаю хирургом, но ситуация сложилась

невыносимая. Когда операцию отменяют один раз, приятного уже мало. Но пять

дней подряд!

Коллега закивал в знак согласия:

– Если мы не можем позаботиться должным образом о своих родных, то что уж

тогда говорить о рядовых пациентах?

Итак, в понедельник утром я приступил к работе, переживая из-за того, что

поднимется обычная суматоха вокруг поиска свободной койки, на которую можно

будет положить девушку после операции.

Если бы болезнь создавала угрозу для жизни, я имел бы полное право приступить

к операции, не дожидаясь отмашки многочисленного больничного персонала,

пытающегося распределить койки, которых вечно не хватало, между слишком

большим числом пациентов. Но жизни юной румынки ничто не угрожало – по

крайней мере пока, – и я знал, что начало дня выдастся не из простых.

У входа в операционный блок группа врачей, медсестер и администраторов

оживленно изучала прикрепленный скотчем к столу список операций на сегодня,

обсуждая, возможно ли управиться со всеми. Я обратил внимание, что в списке

значилось несколько рядовых операций на позвоночнике.

– Коек в реанимации нет, – мрачно сказала анестезиолог, состроив гримасу.

– Ну и что? Почему бы в любом случае не послать за пациенткой? – спросил я. –

Кровать всегда потом находится.

Я говорю это каждый раз – и каждый раз получаю один и тот же ответ.

– Нет, – отрезала она. – Если в реанимации нет коек, после операции надо будет