Марш Генри - Призвание. О выборе, долге и нейрохирургии

время, чтобы научиться оперировать вот так – с находящимся в сознании

пациентом. Я всегда немного переживаю во время операций, и поначалу мысль о

бодрствующем пациенте лишь усиливала беспокойство, а ведь ради пациента мне

нужно было сохранять полное спокойствие и излучать уверенность, которую я

далеко не всегда чувствовал.

«Хотите увидеть свой мозг?» – спрашивал я пациентов. Одни охотно соглашались,

другие отказывались. Тем, кто соглашался, я говорил: «Вы один из немногих

людей за всю историю человечества, которым довелось увидеть собственный

мозг!» И пациенты в благоговейном трепете смотрели на монитор,

показывающий их мозг. Был у меня даже случай, когда зрительная кора левого

полушария (участок мозга, отвечающий за зрительное восприятие с правой

стороны) смотрела на саму себя. Можно предположить, что в такой ситуации

должен наблюдаться некий философский аналог акустической обратной связи [7] –

своего рода метафизический взрыв. Но ничего подобного. Хотя один пациент,

взглянув на отвечающий за речь участок коры своего мозга, который я

обрабатывал отсосом, параллельно объясняя, что веду беседу именно с этим

кусочком вещества, сказал: «Безумие какое-то».

* * *

Первая в истории Непала краниотомия в сознании приближалась к концу, когда

одну из ног пациента внезапно парализовало.

– Скорее всего это лишь временно, – заверил я Дева. – Такое случается, когда

оперируешь в дополнительной двигательной области, а именно там и была

опухоль.

Тем не менее следующим утром я проснулся в отвратительном настроении. Дев

подошел, когда я сидел в саду и потягивал кофе (в гостинице, куда меня сначала

поселили, я провел две ночи и теперь жил в гостевом домике на краю сада,

который Дев разбил вокруг своего дома). Кто-то из ординаторов сообщил по

телефону, что пациент задвигал ногой.

– Знаю, вы расстроились, хоть и не подали вида, – добавил Дев.

Утро тут же преобразилось.

– Ночью привозили кого-нибудь? – спросил я.

– Есть парочка черепно-мозговых.

* * *

Случалось, что в Лондоне меня вызывали на работу посреди ночи, хотя в отличие

от Дева дежурил я не каждую ночь. Я просыпался от громкого звонка – зачастую

одолеваемый странной иллюзией, будто я проснулся сам еще до того, как

зазвонил телефон. По ночам обычно вызывают из-за кровоизлияния в мозг –

кровотечения, спровоцированного травмой или хрупкостью кровеносного сосуда.

Я должен был решить, оперировать пациента или нет. Иногда было очевидно, что

без операции пациент умрет, а после нее с высокой вероятностью поправится.

Иногда было очевидно, что в операции нет необходимости и пациент выживет без

нее. А иногда было очевидно, что человек умрет, что бы мы ни предприняли.

Однако чаще всего нельзя было сказать однозначно, нужно оперировать или нет и

поправится ли пациент после операции. При обширном кровоизлиянии в мозг

пациенту суждено остаться инвалидом, как бы успешно ни прошла операция, ведь

мозг – с его сложной структурой и высокой чувствительностью –

восстанавливается гораздо хуже других частей тела. Когда предполагалось, что

мозг поврежден очень серьезно и пациент, даже если он и выживет, останется, как

у нас принято говорить, «овощем», то вставал вопрос: не будет ли гуманнее дать

ему умереть?

По снимку мозга редко можно с абсолютной уверенностью предсказать, до какой

степени поправится пациент, но если мы примемся оперировать каждого, не

задумываясь о самом вероятном исходе (есть хирурги, которые так и поступают),

то некоторых пациентов – а тем более их близких – будут ожидать ужасные

мучения. По последним оценкам, на территории Великобритании семь тысяч

человек находятся «в вегетативном состоянии или состоянии минимального

сознания». Скрытые от наших глаз, они доживают век в специализированных

учреждениях или дома под круглосуточным присмотром. Существует целый

параллельный мир человеческих страданий, о котором большинство и не

подозревает. Конечно, проще оперировать всех пациентов подряд, не думая о

возможных последствиях.

Оправдывает ли один успешный результат все те страдания, что стали следствием

многочисленных неудач? Да и кто я такой, чтобы решать, какой результат считать

успешным, а какой – неудачным?

Нам говорят, что мы не должны мнить себя богами, вершащими человеческие