Марш Генри - Призвание. О выборе, долге и нейрохирургии

хмуро разглядывал в зеркале при каждом походе в тесный туалет, проклиная

воспаленную простату и рак кожи.

* * *

Отважно преодолев оживленную дорогу, я спускаюсь вдоль крутого съезда,

ведущего к неврологической больнице, как ее тут называют. Она расположилась в

небольшой долине, в стороне от главной дороги. Десять лет назад, когда больницу

только построили, вокруг лежала сельская местность с рисовая полями, но сейчас

практически все застроено, хотя один небольшой участок, засеянный рисом,

остался нетронутым, а вместе с ним и банановое дерево.

Полное название больницы, построенной Девом – профессором Упендрой

Девкотой, – Национальный институт неврологии и смежных наук. Это большое и

безупречно чистое здание с прекрасным естественным освещением. Вокруг растут

сады – точно так же, как было когда-то в Уимблдоне, в Больнице имени

Аткинсона Морли, где мы вместе с Девом проходили практику. Многие пациенты

(женщины – в ослепительно-ярких, разноцветных нарядах: зеленых, синих и

красных) дожидаются очереди на прием прямо на скамейках у главного входа. Дев

посадил здесь магнолию в память о дереве, которое росло перед нашей старой

прославленной больницей (когда ее преобразовали в фешенебельные

апартаменты, несчастное дерево срубили). По ночам люди целыми семьями спят

на матрасах рядом со служебным входом. В такой бедной стране, как Непал, вовсе

не рассчитываешь увидеть столь приятную больницу: со множеством окон,

просторную, чистую и ухоженную. При строительстве Дев учел все уроки, которые

усвоил за годы работы в небольшой специализированной британской клинике.

Его детище являет собой идеальное воплощение архитектурного принципа: секрет

удачного здания кроется в осведомленном клиенте. Жаль, что у меня на родине

этим правилом зачастую пренебрегают. Дев в точности знал, как сделать работу в

больнице максимально эффективной.

У входа стоят охранники в форме и военных фуражках. Когда я захожу, они

встают по стойке «смирно».

– Доброе утро, сэр! – говорят они, отточенным движением отдавая мне честь.

Регистратор в элегантном синем сари дарит мне улыбку, складывая ладони в

почтительном приветствии:

– Намасте, мистер Марш!

Когда я приходил по утрам в лондонскую больницу, меня встречали совсем по-

другому.

В Непале прочно укоренилась кастовая система. Ритуальное сжигание вдов и

рабство здесь отменили только в 1924 году. Дискриминация по кастовому

признаку официально преследуется по закону, но касты по-прежнему играют

важнейшую роль в жизни народа. До середины прошлого века Непал был

полностью закрыт для чужаков. Здесь сохранялся феодализм с абсолютной

монархией, король считался живым воплощением бога Вишну. Монархический

строй был свергнут в 2001 году, когда наследный принц наставил на собственных

родителей автомат и убил их, а заодно и нескольких других членов королевской

семьи. Потом ему выстрелили в голову – нет однозначного мнения относительно

того, сделал ли он это сам или же кто-то другой. Дев оперировал его, выполнив

декомпрессивную трепанацию черепа, но – полагаю, к всеобщему облегчению –

спасти ему жизнь так и не удалось. В Непале проживает порядка сотни этнических

групп, у многих из которых свой язык и свои касты. Это нация иммигрантов: с

севера сюда пришли монголы, с юга – индийцы; отдельные группы жили

преимущественно в изолированных горных долинах. В здешнем обществе до сих

пор процветает неравенство и господствует многоступенчатая иерархия, правда, к

иностранцам почти все относятся с подчеркнутым уважением, которое граничит с

раболепием. В Непале – лишенном выхода к морю, зажатом между Китаем и

Индией (один из королей метко назвал его «ямсом между двумя камнями»); в

стране с большим этническим разнообразием и выраженной социальной

иерархией; в стране, доведенной до крайней нищеты и жестоко пострадавшей от

недавнего землетрясения; в стране, испытывающей слишком сильную

зависимость от иностранных гуманитарных миссий, – царит бедлам.

Политическая жизнь Непала построена на взяточничестве и кумовстве.

Правящую элиту мало заботит служба на благо народа, которую мы у себя, на

Западе, привыкли воспринимать как должное. Города увешаны объявлениями о

курсах иностранных языков с обещанием трудоустройства за границей.