Валерий Даниленко - Картина мира в пословицах русского народа

Вяленая вобла говорила «о том, что тише едешь, дальше будешь , что маленькая рыбка лучше, чем большой таракан , что поспешишь – людей насмешишь и т. п. А всего больше о том, что уши выше лба не растут » (там же. С. 382).

Пословица Уши выше лба не растут производила на окружающих умиротворяющее впечатление. Автор иронизирует: «И действительно: покуда наивные люди в эмпиреях витают, а злецы ядом передовых статей жизнь отравляют, воблушка только умом раскидывает и тем пользу приносит. Никакие клеветы, никакое человеконенавистничество, никакие змеиные передовые статьи не действуют так воспитательно, как действует скромный воблушкин пример. “ Уши выше лба не растут!” – ведь это то самое, о чём древние римляне говорили: “Respice finem!” [Подумай о последствиях!] (лат.)» (там же. С. 383).

«С утра до вечера неуставаючи ходила она по градам и весям и всё одну песню пела: “ Не расти ушам выше лба! не расти!” И не то чтоб с азартом пела, а солидно, рассудительно, так что и рассердиться на неё было не за что. Разве что вгорячах кто крикнет: “Ишь, паскуда, распелась!” – ну, да ведь в деле распространения здравых мыслей без того нельзя, чтоб кто-нибудь паскудой не обругал» (там же. С. 386).

Уши не растут выше лба – вот тебе и вся премудрость. Больше человеку и знать ничего не надо. Во всяком случае, эта пословица позволила вяленой вобле прослыть за рыбу, у которой ума палата. К ней прислушались. Под её влиянием «общество протрезвилось. Это зрелище поголовного освобождения от лишних мыслей, лишних чувств и лишней совести до такой степени умилительно, что даже клеветники и человеконенавистники на время умолкают. Они вынуждены сознаться, что простая вобла, с провяленными молоками и выветрившимся мозгом, совершила такие чудеса консерватизма, о которых они и гадать не смели» (там же. С. 387).

Но всему приходит конец. Пришёл конец и триумфу вяленой воблы. Стали раздаваться голоса: «“Уши выше лба не растут!” – хорошо это сказано, сильно, а дальше что? На стене каракули-то читать? – положим, и это хорошо, а дальше что? Не шевельнуться, не пикнуть, носа не совать, не рассуждать? – прекрасно и это, а дальше что? И чем старательнее выводились логические последствия, вытекающие из воблушкиной доктрины, тем чаще и чаще становился поперек горла вопрос: “А дальше что?”» (там же. С. 389).

А дальше произошло вот что: «И вот в одно утро совершилось неслыханное злодеяние. Один из самых рьяных клеветников ухватил вяленую воблу под жабры, откусил у неё голову, содрал шкуру и у всех на виду слопал…» (там же. С. 390).

Между прочим, в сказке «Вяленая вобла» пословицы выступают не в самом лучшем виде. Во-первых, они вложены в уста героини без ума, без чувств и без совести, а во-вторых, они выглядят как прописные истины, которые всем известны и от которых мало толку. Отсюда не следует, что в этой сказке дискредитирует ценность пословиц, хотя ждать от них чудес тоже не представляется возможным.

Не подлежит сомнению, что наш великий сатирик видел в пословицах кладезь народной мудрости. Он черпал из него пословицы не только для своих произведений, но и для преодоления трудностей в обыденной жизни.

В книге «За рубежом» (1880) М. Е. Салтыков-Щедрин писал: «Я почти тридцать пять лет литераторствую, не пользуясь покровительством законов, но и за всем тем не ропщу. Бывали, правда, огорчения, и даже довольно сильные – иногда казалось, что кожу с живого сдирают, – но когда приходила беда, то я припоминал соответствующие случаю пословицы и… утешался ими. Бывало, призовут, побранят – я скажу себе: брань на вороту не виснет . Или, бывало, местами ощиплют, а временем и совсем изувечат – я скажу себе: до свадьбы заживёт » ( Салтыков-Щедрин М. Е . Собрание сочинений в десяти томах. Т. 7. М., 1988. С. 113).

31 января 1985 г. Сергей Николаевич Есин записал в своём дневнике: «Вышел мой «Имитатор». В Москве очень хорошо об этом говорят. В «Новом мире» роман соседствует с новым романом Ю. В. Бондарева. Только что звонил С. В. Михалков, поздравлял с публикацией» ( Есин С. Н. Дневник 1984–1996. М., 2015. С. 7).

Было, с чем поздравлять. Уже по первым страницам «Имитатора» вдумчивый читатель понимал, что перед ним выдающееся произведение. Его главная сила – в глубине проникновения в сознание карьериста-имитатора, прорвавшегося в круг нашей художественной интеллигенции. Людей, подобных ему, повсюду хоть пруд пруди. Жан Бодрийяр назвал их симулякрами.