Аксенов Даниил - Самозванец 4

Илания около получаса металась по комнате как свежепойманный тигр по клетке. Император запретил ей покидать покои в течение двух дней. Однако насчет посетителей ничего не было сказано. Поэтому когда через полчаса пришел молодой имис, его тут же приняли.

Тагга зашел в комнату принцессы и застал картину благородной скорби. Илания склонилась над вышиванием, ее вид был спокоен, печален и величественен.

— Тагга, тебе нравится рисунок? — тихим голосом спросила принцесса, показывая красного оленя на белом фоне, вышитого накануне ее служанкой. — Я тружусь над ним с самого утра.

— Твое высочество, он прекрасен! — рисунок был и в самом деле недурен, но тагга с таким же пылом похвалил бы и нечто отвратительное.

— Похоже, что это — мой удел, — горестно вздохнула принцесса, поправляя полупрозрачный розовый верх платья. — Выйду замуж за какого-нибудь принца или короля, буду проводить дни за домашними заботами и вышивкой. Все идет к тому. И я согласна, конечно, на спокойную жизнь, но, милый тагга, как говорится, до спокойной жизни нужно еще дожить…

Илания особенно выделила интонацией последнее слово. Имис удивленно посмотрел на собеседницу, не совсем понимая, смысл ее речей.

— Твоему высочеству угрожает опасность? — спросил он, нахмурившись. — Или я ошибаюсь? Ошибаюсь, наверное. Ведь всем известно, что одно слово вашего высочества и преданные вам дворяне уничтожат любого обидчика!

Илания отложила бело-красный лоскут в сторону и со слезами в глазах посмотрела на посетителя.

— Ах, милый тагга, против некоторых врагов не помогут никакие дворяне. Эти враги настолько могущественны, что обладают большим влиянием на императора. Мой отец просто запретит действовать.

— О каких врагах говорит твое высочество? — имис понизил голос и невольно прикоснулся к эфесу меча, украшенному большим изумрудом. — Я правильно понимаю, что…

— Т-сс, — Илания приложила к губам тонкий пальчик. — Ты все и так знаешь, милый тагга. Наше с тобой дело потерпело фиаско. Зло торжествует, а добродетель в опале. Я не вижу выхода… хотя… ах, как я нуждаюсь в действительно преданных людях.

В жизни каждого человека бывает момент, когда нужно быстро принимать решение. Иногда от этого зависят лишь деньги, а иногда и сама жизнь. Михаил довольно часто оказывался в переделках, когда его действия могли спасти или наоборот погубить все. Но случай с вопящим советником, науськивающим имис, был все-таки выходящим из ряда вон.

Король моментально оценил обстановку. С одной стороны — трое имис, готовые напасть, с другой — шестеро ишибов, четырех из которых можно не принимать в расчет, потому что они пытались оказать помощь императрице. Надо сказать, помощь тщетную, учитывая мгновенное действие яда. Это был даже не перенад, которым когда-то по ошибке отравили Маэта, а нечто совсем другое. Впрочем, король мог бы и здесь попытаться мобилизовать силы присутствующих, чтобы спасти Аретт, но от этого шага его остановили две вещи: во-первых, успех далеко не гарантирован, во-вторых, никто это не позволит сделать. Советник точно ляжет костьми, чтобы ничего такого не произошло. А времени на споры не было.

Мир для Михаила сузился до простейшего выбора: бежать немедленно, попытаться сдаться так, чтобы во время сдачи не убили, или вступить в переговоры. Имис еще находились в состоянии некоей неопределенности. Нет, конечно, они были готовы отбить нападение или преследовать преступника, но сейчас, очевидно, им ничто не угрожало, и хотя преступник уже был назван, никто еще толком не понял, что нужно сделать для правильного выхода из ситуации. Малейшее неверное движение или слово могло бы толкнуть чашу весов в нежелательную для короля сторону, но он решился именно на переговоры, жертвуя драгоценным временем, подаренным суматохой.

— Императрицу убил советник Релест, — громко и отчетливо сказал Михаил, не сводя с имис взгляда. — У него сообщники среди слуг и охраны. Я не знаю, есть ли сообщники среди вас, но если кто-то попытается меня убить, это будет означать, что он тоже вовлечен.

Король не знал, насколько далеко зашел заговор, ему даже было неизвестно, кого именно хотели прикончить — его или Аретт, но он сделал верный ход — имис заколебались.

— Твое величество — хороший политик, — Релест теперь уже не кричал, а подобрался, стараясь подражать королевским интонациям. — 'Сделай сам, а свали на другого' — вот принцип всех политиков. Что же дальше? Чувствую, что благодаря ловкости твоего величества, скоро обвинят всех нас, а истинный виновник выйдет на свободу, даже не заплатив выкуп.