Рамана Махарши - Шри Рамана Махарши - Жизнь и Путь

Б: Если определение положения Сердца должно зави­сеть от предположений, пусть даже и невежествен­ного человека, то вопрос, безусловно, не стоит серь­езного обсуждения. Но оно не зависит от ваших догадок, а определяется безошибочной интуицией.

П: У кого же имеется эта интуиция?

Б: У каждого.

П: Не даст ли мне Шри Бхагаван взаймы интуитивное знание Сердца?

Б: Нет, не Сердца, но положения Сердца относительно вашей индивидуальности.

П: Шри Бхагаван хочет сказать, что я интуитивно знаю, где находится Сердце в физическом теле?

Б: А почему бы и нет?

П: (Указывая на себя). Это ко мне лично относятся слова Шри Бхагавана?

Б: Да. Это и есть интуиция! Куда вы только что указали на себя жестом? Разве вы не направили свой палец на правую сторону груди? Это как раз и есть место расположения Сердечного центра.

П: Итак, не имея непосредственного знания о Сер­дечном центре, я должен зависеть от этой инту­иции?

Б: А что здесь ошибочного? Когда школьник говорит: «Это я решил задачку правильно» или когда он предлагает вам: «Давайте я сбегаю и получу для вас книгу», разве он указывает на голову, которая правильно решила задачу, или на ноги, которые бы­стро понесут его доставать вам книгу? Нет, в обоих случаях он совершенно естественно покажет паль­цем на правую сторону груди, выражая таким про­стым жестом ту глубокую истину, что Источник чувства «я» в нем находится здесь. Только безоши­бочная интуиция заставляет его именно таким об­разом указывать на себя, на Сердце, которое есть Атман. Это действие является полностью бессоз­нательным и всеобщим, то есть оно одинаково для каждого человека. Какое еще более сильное, чем это, доказательство местоположения Сердечного центра в физическом теле вам требуется?

Наставление, в таком случае, заключалось в том, чтобы сесть, концентрируясь на сердце с правой сто­роны, и спрашивать «Кто я?» Когда при медитации поднимаются мысли, нужно не следовать за ними, а наблюдать их и спрашивать: «Что такое эта мысль? Откуда она пришла? И к кому? Ко мне... И кто я?» Таким образом каждая мысль исчезает, когда тщатель­но исследована и повернута обратно к основной «я»-мысли. Если поднимаются нечистые мысли, то они должны быть обработаны тем же способом, потому что садхана действительно делает то, к чему призывает психоанализ, — она убирает грязь из подсознания, под­нимает ее к свету дня и уничтожает. «Да, при меди­тации возникают все виды мыслей. Но именно это и нужно, ибо выводится то, что скрыто в вас. Как они могут быть уничтожены до тех пор, пока не возник­нут?» («Евангелие Махарши»).

Все мыслеформы несвойственны этому виду ме­дитации. Иногда какой-нибудь почитатель спрашивал Шри Бхагавана, можно ли использовать при исследо­вании такую тему, как «Я — Он», или иную, но Махарши всегда запрещал это. Однажды, когда почитатель пред­лагал одну тему за другой, он разъяснил: «Все мысли несовместимы с Реализацией. Исключать мысли о себе и все остальные — это как раз то, что надо делать. Мыс­ли — одно, а Реализация — совершенно другое».

На вопрос «Кто я?» ответа нет. Здесь не может быть ответа, ибо этот вопрос растворяет «я»-мысль, которая является источником всех остальных мыслей, и прони­кает по ту сторону, к Тишине, где мысли нет. «Внуша­емые ответы на исследование, такие как „Я — Шива”, в медитации давать уму не следует. Истинный ответ придет сам собой. Любой ответ эго будет неправиль­ным». Ответом служит пробуждение струи осознания, или сознавания, упомянутой в конце главы 1, вибриру­ющей как сама сущность бытия искателя и, тем не ме­нее, безличной. При постоянной практике эта струя воз­никает все более и более часто, пока не становится не­прерывной — не только в течение медитации, но также в речи и действии, составляя их основу. Даже тогда все еще необходимо применять вичару , поскольку эго будет пытаться прервать струю сознавания, и если это хоть раз допустить, оно будет постепенно наращивать силу и затем сражаться за возвращение верховенства, подо­бно неевреям, которым иудеи позволили остаться в Обе­тованной Земле. Шри Бхагаван настаивал (например, в своих ответах Шивапракашаму Пиллаю), что вопро­шание должно поддерживаться до самого конца. Какие бы состояния, какие бы силы, какие бы восприятия или видения ни могли приходить, всегда есть вопрос, к кому они приходят, до тех пор, пока не останется только Атман.

Действительно, видения и психические силы могут отвлекать внимание, закрепляя ум внизу так же эф­фективно, как привязанность к физической силе или удовольствию, и обманывая его представлением, что он преобразован в Атман. И, как и в случае земных сил и удовольствий, страстное желание их даже более вредно, чем обладание ими. Нарасимхасвами как-то сидел перед Шри Бхагаваном, переводя на тамили книгу о жизни и высказываниях Вивекананды. Он по­дошел к описанию хорошо известного эпизода, когда единственное прикосновение Шри Рамакришны дало Вивекананде возможность восприятия всех вещей как единой субстанции. И тут Нарасимхасвами осенила мысль, не желательно ли такое восприятие и не мог ли Шри Бхагаван тоже дать эту способность ему при­косновением или взглядом. Как это часто случается, вопрос, обеспокоивший его, был тотчас поднят другим почитателем. Эчамма спросила, не могут ли предан­ные достигать сиддх (сверхобычных сил). В тот период Шри Бхагаван сочинял «Сорок стихов о Реальности», произведение, которое — со своим Дополнением — мо­жет рассматриваться как его собственная формулиров­ка доктрины, и он сочинил строфу в ответ на этот вопрос. «Твердо пребывать в Реальности, которая веч­на, — вот подлинное достижение (сиддхи) . Все другие достижения подобны тому, чем владеют во сне. Имеют ли они реальность для пробудившегося? Будут ли те, кто установился в Реальности и свободен от иллюзии, заботиться о таких вещах?» *