Атма Ананда: Рамана Махарши: через три смерти

Непостижимая судьба Шри Раманы Махарши (1879—1950) представляет собой уникальный феномен «пожизненного странствия на одном месте». Первым и последним путешествием юного Махарши после осознания своей подлинной Самости стало прибытие к подножию священной горы Аруначалы, где он провел неотлучно всю оставшуюся жизнь. В течение полувекового «погружения в себя» различные этапы на этом пути были отмечены лишь перемещениями в пределах менее получаса ходьбы, но этапы эти были воистину эпохальны. Кроме непродолжительного периода смены местопребывания возле разных индуистских святынь можно выделить три периода в духовном странствии Махарши: почти двадцатилетняя медитация в пещере Вирупакша, внешнее возвращение к жизни домохозяина в небольшом домике Скандашрам после прибытия на гору его матери и брата, создание постоянного ашрама Шри Раманы Махарши возле самадхи [1] его матери. Единственным паломничеством, которое он поощрял и совершал сам, была прадакшина, или обход вокруг Аруначалы, которую он почитал как своего единственного гуру и символ самого духа – Атмана.

При первом посещении горы Аруначалы больше всего поражает устойчивость тишины… Ведь через ашрам и пещеры Махарши ежедневно проходит вереница мирских людей, и все же долгие десятилетия места его пребывания хранят покой духа. Посетители неспособны привнести туда привычный хаос мыслей, напротив, они сами выходят оттуда очищенными и умиротворенными. Сила безмолвия, решающая все насущные проблемы и открывающая сам источник их решения, не ослабела по прошествии полувека после ухода Махарши в махасамадхи . Здесь излишни любые техники медитации, ибо совершенное состояние бытия-сознания-блаженства пронизывает пространство и неизменно охватывает каждого вновь прибывшего. Поистине, здесь царит вечность – от подножия до вершины Аруначалы – и отсюда она распространяется повсюду, ибо Атман, слившийся с Брахманом, вездесущ.

Поскольку внешняя биография Махарши бедна событиями, ее можно было бы изложить на нескольких страницах. Но как неиссякаемый источник духовности Махарши выступал в окружающем мире божественным «неподвижным перводвигателем», и история его жизни наполнена удивительными событиями, происходившими с теми людьми, которые волею судьбы попадали в сферу его всепоглощающего молчания.

Когда мы пытаемся представить духовный путь, нас интересуют повороты судьбы, а «прямой путь к себе», как нередко называют жизнь Раманы Махарши, утомляет своей монотонностью. Историю его внутренних странствий лучше несколько раз пересмотреть в целом, чем разворачивать перед взором постепенно, теряя из виду перспективу. Так мы и поступим: только трижды менялось отношение Махарши к самому себе, а вместе с тем вокруг него складывалось новое окружение. Сначала непременно нужно отметить эти рубежи. Когда же нам станут ясны ключевые моменты его самоопределения, мы сможем бесконечно «пересказывать» историю его воплощения снова и снова, смещая внимание на различные грани его внешней жизни. Так было всегда: Махарши оставался недвижен, приводя в движение мысли и чувства окружавших его людей. Принимая его жизнь в целом, но переживая и переосмысляя ее, мы лишь следуем сложившейся традиции…

Всякому, кто слышал о Махарши, известно о его первом переживании смерти, которое привело к просветлению и стало поворотным событием в судьбе семнадцатилетнего юноши, рожденного в обычной индуистской семье в Южной Индии. Однако даже немногие исследователи отмечают его второе переживание смерти, которое произошло уже после двадцати лет пещерной жизни и было намного более глубоким и важным. Именно после него Махарши прервал молчание и стал отвечать внешнему миру, исповедуя свой опыт, а иначе люди никогда не узнали бы о его внутренней жизни и не восприняли бы его учение.

Махарши мог уйти из жизни в полном молчании, подобно многим индийским подвижникам, реализовавшимся «для себя» и бесследно покинувшим Землю, бывшую для них временным пристанищем. Но у Махарши была иная миссия, и именно в период после второго переживания смерти он показал людям, как можно продолжать воплощенное существование, уже будучи реализованной личностью, слившейся с Высшей Самостью. И, наконец, ценность для человечества его третьего переживания смерти – ухода в махасамадхи – состояла в его бесконечном милосердии. Ведь за видимостью кончины от рака просвещенному взору открывалось зрелище, по духовной мощи не уступавшее Голгофе – добровольное принятие на себя «грехов мира сего», или его «кармы».