Рамана Махарши - Шри Рамана Махарши - Жизнь и Путь

С собственной семьей Сундарама Айяра, казалось, не происходило ничего странного. Венкатараман рос нормальным, здоровым мальчиком. Его на время от­правили в местную школу, а потом, с одиннадцати лет, в школу города Диндигула. У него был брат, Нагас­вами, двумя годами старше. Через шесть лет после Венкатарамана появился третий сын, Нагасундарам, а еще двумя годами позднее — дочь, Аламелу. Счастли­вая, состоятельная семья среднего класса.

Когда Венкатараману было двенадцать, Сундарам Айяр умер и семья распалась. Дети стали жить с их дядей по отцу — Суббайяром, который имел дом 1 в окрестности города Мадурая. Венкатарамана послали сначала в Среднюю Школу Скотта, а затем — в Вы­сшую Школу при американской миссии. Он не подавал каких-либо признаков того, что когда-нибудь станет образованным. Это был атлетический, уличный тип мальчика, которого привлекали футбол, борьба и пла­вание. Одно его положительное качество, относящееся к школе, состояло в изумительной памяти, скрывавшей лень способностью повторить урок, лишь раз его про­слушав.

Единственной необычной вещью в детские годы был его ненормально глубокий сон.

Один из преданных, Дэвараджа Мудальяр, описы­вает в своем дневнике *, как Шри Рамана рассказал об этом много лет спустя в Ашраме, когда увидел род­ственника, входящего в Холл **.

«Увидев вас, я вспомнил случившееся в Дин­дигуле, когда был мальчишкой. Ваш дядя, Пери­яппа Сешайяр, жил тогда там. В доме был ка­кой-то праздник, и каждый занимался этим, после чего вечером все ушли в храм. Я остался дома один. Сначала я сидел в передней, читая книгу, но через некоторое время запер входную дверь, закрыл окна и отправился спать. Когда они вер­нулись из храма, то никакие крики, стуки в дверь или окна не могли разбудить меня. Нако­нец, им удалось открыть дверь ключом от про­тивоположного дома, и они пытались разбудить меня, нанося удары. Все мальчишки вволю били меня и ваш дядя тоже, но безрезультатно. Я ничего не знал об этом, пока они утром не рассказали мне.

...Та же вещь случилась со мной также и в Ма­дурае. Мальчишки не отваживались коснуться ме­ня, когда я бодрствовал, но если они были мной недовольны, то приходили, когда я спал, делали со мной, что понравится, и били сколько им взду­мается, а затем клали обратно на постель. Я ни­чего не знал об этом, пока они не рассказывали мне обо всем на следующее утро».

Сам Шри Бхагаван из всего этого придавал зна­чение только крепкому здоровью. Кроме того, ночью он иногда находился в каком-то полусне. Может быть, оба эти состояния были предвестниками духовного пробуждения: глубокий сон как способность, хотя еще неясная и безрезультатная, покинуть ум и глубоко ныр­нуть за пределы мысли, и полусон как способность на­блюдать себя объективно словно свидетель.

У нас нет фотографии Шри Бхагавана в его от­роческие годы. Он рассказал нам в своем обычном колоритном стиле, полном смеха, как в школе делали групповую фотографию и ему дали держать тяжелый том — чтобы выглядел прилежным. Но села муха, и как раз в момент съемки он поднял руку — отогнать ее прочь. Найти снимок, однако, не было возможности, и, вероятно, ни одного отпечатка уже не осталось.

Первым предчувствием Рассвета был отблеск си­яния Аруначалы. Школьник Венкатараман ничего не читал о религиозной теории. Он знал только, что Ару­начала — очень святое место, и это должно было стать предчувствием судьбы, потрясшей его. Однажды юно­ша встретил одного из старших родственников, кото­рого знал в Тиручули, и спросил, откуда тот прибыл. Старик ответил: «С Аруначалы». Внезапное осознание, что святая гора была реальным, осязаемым местом на земле, которое люди могут посещать, захлестнуло Венкатарамана таким благоговением, что он смог только, запинаясь, пробормотать: «Что! С Аруначалы? Где он?» *

Родственник, удивленный в свою очередь невеже­ством неопытного юноши, объяснил, что Аруначала — это Тируваннамалай.

Шри Бхагаван позднее сослался на этот эпизод в первой строфе своих стихов «Восемь строф Аруна­чале».

«Слушайте! Он стоит как бесчувственная Гора. Его действие таинственно, недоступно человече­скому пониманию. С возраста наивности в моем уме сияло сознание, что Аруначала был чем-то исключительно величественным, но даже когда мне довелось узнать от другого, что Он — то же, что и Тируваннамалай, то я не осознал Его зна­чения. Когда Он привлек меня к Себе, успокаивая ум, я подошел близко и увидел Его стоящим не­движимо».