Рамана Махарши - Шри Рамана Махарши - Жизнь и Путь

Один за другим обедающие заканчивают есть, и когда каждый кончает, он поднимается и уходит, ос­танавливаясь помыть руки под краном на улице, преж­де чем идти домой.

До двух часов Шри Бхагаван отдыхает и Холл за­крыт для преданных. Администраторы Ашрама реши­ли, что из-за слабеющего здоровья такой полуденный отдых ему необходим, но как осуществить это? Если попросить принять какое-то более благоприятное для его здоровья изменение режима давания даршана , не­удобное для почитателей, то он наверняка откажет. Чтобы не рисковать, они приняли решение о неофи­циальном изменении, частным образом предлагая по­читателям не входить в Холл в это время. Несколько дней все шло хорошо, но потом один новоприбывший, не зная правила, вошел туда после обеда. Служитель Холла сделал ему знак уходить, но Шри Бхагаван по­звал обратно, чтобы осведомиться, что случилось. На следующий день после обеда Шри Бхагавана уже ви­дели сидящим на ступеньках вне Холла, и когда слу­житель спросил Махарши в чем дело, он ответил: «Ка­жется, никому не разрешают входить в Холл до двух часов». И только с большим трудом удалось убедить его принять эти часы отдыха.

После полудня в Холле могут быть новые лица, так как немногие из преданных сидят там целый день. Да­же те, кто живет рядом с Ашрамом, имеют домашние и другие заботы, требующие внимания, и многие име­ют свои определенные часы посещения.

Шри Бхагаван почти никогда сам специально не говорит о доктрине, лишь в ответах на вопрос. И когда отвечает на вопросы, то делает это не тоном тяже­ловесной серьезности, а в разговорной манере, часто сопровождаемой остротами и смехом. Также и от воп­рошающего не ожидается принятия чего-либо только потому, что Махарши говорит это; он свободен сомне­ваться, пока не убедится. Один теософист спрашивает, одобряет ли Шри Бхагаван поиск невидимых Учите­лей, и он парирует мягкой остротой: «Если они не­видимы, то как вы можете видеть их?» — «В созна­нии», — отвечает теософист, и тогда приходит подлин­ный ответ: «Нет ничего внешнего в Сознании».

Кто-то из другого ашрама спрашивает: «Прав ли я, утверждая, что различие между нами в том, что мы приписываем реальность миру, а вы — нет?»

И Шри Бхагаван прибегает к юмору, чтобы пред­отвратить дискуссию: «Наоборот, так как мы говорим, что Бытие есть Единое, то приписываем полную ре­альность миру и более того — мы приписываем пол­ную реальность Богу; но, утверждая существование троих *, вы даете только одну треть реальности миру и оставляете лишь одну треть реальности Богу».

Каждый присоединяется к смеху, но несмотря на это, кто-то из преданных вступает в дискуссию с по­сетителем, и тогда Шри Бхагаван замечает: «В таких обсуждениях пользы немного».

Если вопросы задаются на английском языке, то он отвечает через переводчика. Хотя Махарши бегло не говорит по-английски, но все понимает и останав­ливает переводчика при малейшей неточности.

Будучи доктринально едины, ответы Шри Бхагава­на направлялись конкретному человеку, ad hominem * , значительно меняясь в зависимости от спрашивающе­го. Христианский миссионер спросил: «Бог — это лич­ность?» И Шри Бхагаван, не ущемляя доктрину ад­вайты , пытается облегчить ему ответ: «Да, Он всегда Первое Лицо, Я , постоянно стоящее перед вами. Если вы отдаете предпочтение мирскому, то Бог кажется отступающим на задний план; если же вы все отбро­сите и будете искать только Его, то Он один останется как Я , Атман».

Кто-то интересуется, вспомнил ли миссионер, что «Я» — то имя, которое Бог провозгласил через Мои­сея **. Шри Бхагаван иногда отмечал превосходство «Я ЕСМЬ» как Божественного Имени.

Обычно только вновь прибывшие задают вопросы и получают разъяснения. Ученики спрашивают редко, некоторые из них — никогда. Объяснения — не есть са­мо обучение, а только указатели к нему.

Четверть пятого. Шри Бхагаван растирает свои не­гибкие колени и ноги и тянется к посоху. Иногда тре­буется две или три попытки, чтобы подняться с ку­шетки, но он никогда не примет помощи. В течение двадцати минут его отсутствия Холл заново чистится и на кушетку кладутся покрывала.

Где-то через десять или пятнадцать минут после его возвращения начинается пение Вед , а затем Упа­деши Сарам , «Наставления в тридцати стихах» Шри Бхагавана. Это единственный пункт, в котором Шри Бхагаван отвергал ортодоксальную точку зрения, ибо, строго говоря, только брахманам разрешено слушать пение Вед . Здесь же все вели себя одинаково. На воп­рос о пользе этого он ответил просто: «Звук пения по­могает успокоить ум». Махарши тоже совершенно оп­ределенно говорил, что знать смысл нет необходимо­сти. Здесь — практическая иллюстрация к уже сказан­ному о «медитации», которую он предписывал. Это не мысль, а обращение ума вовнутрь, к сознаванию по ту сторону мысли.