Мишель Фейбер - Рассказы из сборника Дождь прольется вдруг

В статьях говорилось, что основное влияние на группу оказали великие «Крафтверк», «Квартет Баланеску», «Май блади валентайн» древняя музыка суфиев и Терри Рили. В стенах клуба «Одухотворенные», разумеется, никаких таких влияний не демонстрировали. Создаваемый ими звук, со страшной силой бивший из здоровенных усилителей, возвышался до уровня вибрирующего гула анонимности. Усердно сгибаясь над гитарами и клавишами, они запускали прекрасные, замысловатые вольтовы дуги в Элизиум собственного воображения, между тем как здесь, в зале, непроходимые заросли децибелов обносили их словно стеной, за которой они оставались такими же одинокими, как заключенные на прогулке в тюремном дворе. Кася бывала, конечно, на концертах в Германии, в Венгрии, в Польше: любые группы любых направлений звучали почти так же: сизифово шествие аккордов, никогда не выбирающихся из какофонического тумана, звон в ушах, едкий помпезный гул баса и пьяные выкрики: «Поосторожней с моим стаканом!», «Еще принять не желаешь?», «Народу в баре много?», «Ах, мать твою, пролил!», «Да нет, ничего, просто устал» - всегдашний язык рок-н-ролла.

Майки группы можно было купить еще до начала ее выступления. Кася на них и смотреть не стала: она не собиралась выкладывать 14 фунтов. Даже 2 фунта за первую выпивку, и то было для нее дороговато - впрочем, она всегда только за первую и платила, остальные покупал какой-нибудь парень, положивший на нее глаз..

Это па-де-де она уже исполняла множество раз: в Германии, в Венгрии, в Польше, на других лондонских концертах - спотыкливый балет клубного ухаживания. Ритуал разыгрывался в полутьме, в чреватом клаустрофобией подземелье, в ядовитых парах сигарет, спиртного и пота. Почему здесь, а не где-нибудь на открытом месте, на воздухе? Потому что здесь все общение сводилось к выкрикам прямо в ухо, к коротким и хриплым фразам. И стало быть, никаких нюансов; все ожидания, что потоньше, отпущены по амнистии и борешься ты скорее за то, чтобы тебя услышали, чем за то, чтобы поняли.

- Польша! - орала она ему в ухо, позволив носуего , такому же, как у «конкорда», совершить недолгий полет над поблескивающей расщелинкой ее груди.

- Голландия! - подтверждал он, кивая, как семафор.

- Польша! - снова орала она.

- Усек! Усек!

Имя у него было такое, что через неделю Кася его уже и не вспомнила бы, а жил он в отеле под названием «Дельта». Катажина полагала, что в английских отелях селятся только богачи да туристы, однако, добравшись со своим мужчиной до «Дельты», поняла: в них находится место и бедным. Собственно, места тут было немного: мужчина ее жил с еще пятью другими в кроличьей клетке на шестом этаже - на чердаке, который использовался для хранения не разбитых раковин, туалетных бачков и прочих сомнительной пригодности протезов, но оказавшихся в излишке людей.

- Кася, это Даги и Тим.

- Пол в твоем распоряжении, беби! - стриженный «ёжиком» белый мужчина и пышноволосый черный приветственно подняли банки с пивом.

И вправду, усесться здесь можно было лишь на пол, поскольку большую часть комнаты занимали двухъярусные нары - три приземистых стеллажа (не очень понятно. Яруса два, а спальных места – три. Squat stack- тесные полки, отсеки?) из старого дерева с матрацами, похожими на чудовищные продолговатые «Биг-Маки». То, что оставалось свободным, почти целиком занимал комод, из ящиков которого истекали, точно струйки слюны, носки и рукава рубашек; поверх комода стоял маленький CD-плеер, с дребезгом изрыгавший звуки «Маник стрит причерз» и «Нирваны». Даги и Тим сидели сгорбясь посреди груды пивных банок и сигаретных окурков, глаза их, смотревшие из-под потных бровей, казались плексигласовыми. Мужчина Каси пустился в объяснения - оказывается Пит, занимавший койку у самого умывальника, куда-то запропастился, а куда - неизвестно; Даги объяснил это гораздо более сжато: «Псих он загребанный!». Еще двое отправились за пивом и им же, мудакам, будет лучше, если они не вылакают его на обратном пути.

Катажина решила, что ночевать здесь сегодня она все же не будет, и легонько подпихнула своего мужчину локтем в пузо, давая понять, что он может расслабиться, присесть и открыть для нее банку пива. Насчет безопасности своей она особо не волновалась: импотенцией тут смердело почище, чем спиртным, дымищем и нестиранными майками.

- Откуда ты, Тим? - поинтересовалась она, втискивая спину в развилку костлявых ног своего мужчины.

- Папуа - Новая Гвинея, - усмехнулся чернокожий. - А ты?