Мишель Фейбер - Рассказы из сборника Дождь прольется вдруг

- Ооо… наверное, потому, что я женщина скрытная. - Губы Иванки словно взбухали от гнева. Пальцы впивались в бицепсы. Иван понимал - еще пара секунд, и она взорвется.

- Ну… э-э… не важно, тот же человек прислал мне письмо со всеми плохими новостями, - признался Иван, словно снимая свои претензии.

- Я знаю, - сказала, постукивая ногтями по бицепсам, Иванка. - Несколько недель назад. А мы все еще здесь. Так кто же тебе платит?

- Ну, в общем… плачу я сам, Иванка, - сказал он и затрудненно сглотнул. - То есть мы. Я продал дом.

- Вот этот?

- Нет, наш дом в Сиэтле.

- Что?

- Я очень близок к открытию, Иванка. Когда я его сделаю, «Фуджумара-Агкор» заплатит мне столько, что хватит на десяток домов. Мы сможем жить, где захотим, и уезжать оттуда, когда захотим. Ты только подумай, Иванка: лето в Будапеште, зима в…

Она подняла ладонь, заставив его умолкнуть.

- И какое же открытие ты надеешься сделать? - шепотом поинтересовалась она.

Иван, выпрямившись во весь рост, ответил - застенчиво, но гордо:

- По-моему, - сказал он, - я понял, как вызывать дождь.

Страшная, багровая краска выплеснулась из выреза Иванкина платья, окатила ей шею, лицо, и вот тут-то она взорвалась.

На рассвете Иван возился с приборами, щурясь, выглядывая в видоискателе облака. Впрочем, особенно щуриться ему не приходилось: подшибленный глаз уже заплыл и почти закрылся. Губу Иван попытался заклеить пластырем, однако пластырь на ней не держался. И на этот раз Иванка ему даже не дала.

Бхаратанцы встречали его улыбками: они-то знали, на что способна возжаждавшая мести женщина. У них даже имелось для ее обозначения особое слово, хоть в первый словарь их только-только обретшего письменность языка слово это и не попало.

- Хаи, босс! - приветствовали они Ивана взмахами рук.

После часа работы температура полезла вверх, и Иван решил, пока не поздно, углубиться в пустыню, в собственно Окалину Ада.

По дороге туда он миновал армейские бараки - стайка молодых женщин ждала возле них ежедневной порции еды и воды. С ними была и Лидия, черное одеяние и белая кожа ее выглядели точным негативом их белых одежд и черной кожи. Все они истерически хохотали, сидя на корточках вокруг большого листа - алюминиевой, по всему судя, фольги; Иван попытался, проезжая, разглядеть, чем они там занимаются, однако отраженное фольгой солнце ослепило его. Он неуверенно помахал им из окошка джипа, однако на приветствие никто не ответил. Ему уже никогда не доведется узнать , что дочь его научила бхаратанок «гонять дракона» - это такая игра: героин нагревают на фольге, пока он не почернеет и не начнет корчиться, точно змея, или дракон, испуская дурманящие пары, которые положено ловить какой-нибудь воткнутой в нос трубочкой. Лидия и бхаратанки использовали для этого пластмассовые корпуса шариковых ручек.

- Аби мат! Аби мат! - радостно вскрикивали бхаратанки. Восклицание это, которому научила их Лидия, очень им нравилось. Лидия тоже понемногу осваивала их язык - ее родителям так и не давшийся. Она начинала чувствовать себя здесь, как дома.

Проводник, с которым Иван направлялся в пустыню, пребывал в настроении живом и веселом. Он все улыбался и улыбался, хоть пятен от листьев лата на зубах его не было: белый порошок, который дала ему белая женщина, был лучше всего, что он пробовал прежде, с таким и тяжелый день в Окалине Ада пережить ничего не стоит. Проводнику казалось, что тело его слеплено нынче совсем из другой глины, что ему и вода-то почти не нужна.

- Хороший день сегодня босс, - ухмыльнувшись, сообщил он.

Иван не ответил, он даже не услышал этих слов. Иван вглядывался сквозь мутное от пыли ветровое стекло в пустыню, пытаясь понять - галлюцинация у него или он и вправду видит впереди колоссальное скопление туч.

Туннель любви

Внимательно прочитав все написанное на вывеске, я подтвердил, что мне больше восемнадцати, что в откровенная нагота не представляется мне оскорбительной, и вступил в «Туннель любви», надеясь получить там работу.

Раньше я, лишившийся работы руководитель отдела рекламы, ни в каких связях с индустрией секса не состоял, хоть кто-то и мог бы сказать, что в моем рекламном ролике, посвященном шариковому дезодоранту, присутствует фаллическое начало. Однако прежняя карьера научила меня искать рыночные бреши, пусть даже самые неприглядные. И я понимал, что если в шоу-бизнес, в ученый мир, на государственную службу, и уж на самый худой конец, в политику пытаются пробиться тысячи, быть может, безработных администраторов, то в магазинчиках, где крутят порнофильмы, я вряд ли столкнусь с большой очередью претендентов на рабочее местоочередь.