Токтаев Игоревич - Пес и волчица

Пришли рабы и расставили чаши с водой.

-- Благодарю, хозяин, -- мужчина снова повернулся к собеседникам, - пиратство очень прибыльно и всякий норовит им заняться. Я знавал купцов, которые при виде более слабого не брезговали грабежом. Совсем осталось мало честных моряков.

Филипп вздохнул:

-- Да, где их взять...

К гостям подошел Посидей, хозяин заведения, и лично подал льняные полотенца. Услышав последние слова купца, он спросил:

-- А что же, уважаемый Филипп, желаешь пополнить команду?

-- Если б только... Мне нужен кормчий.

-- Что же случилось с твоим? Я слышал, как ты раньше нахваливал его способности.

-- Понятия не имею. Пропал. И с ним еще кое-кто из команды. Лежит, поди, в какой-нибудь канаве, убитый в пьяной драке. А мне что делать? Ума не приложу.

-- Я мог бы порекомендовать тебе людей, -- предложил Посидей.

Человек в темно-красном хитоне, откинул длинные волосы со лба и произнес:

-- Сказать по правде, Посидей, мне тоже нужны люди. Ты ручаешься за тех, кого рекомендуешь?

-- Разумеется, но надежных не так много...

Филипп встрепенулся:

-- Нет, я первый! Мне в первую очередь!

-- Хорошо, -- учтиво согласился хозяин, -- сколько тебе нужно?

-- Четверых. Среди них есть опытный кормщик, хорошо знающий эту часть Эгеиды? Я так редко бываю на Родосе, ходил все больше на Делос. Мне бы только добраться до Скироса. А там мне хорошо знакомы берега, смогу сам встать на корму.

-- Да, есть кормщик опытный. Зовут его Эвдор. Исходил море вдоль и поперек. Сейчас он без работы. Купец, его обычный наниматель, вконец разорился.

-- Устрой мне встречу с ним.

Человек в темно-красном хитоне похлопал Филиппа по плечу:

-- Почтеннейший, я бы советовал тебе набрать людей побольше. Кругом пираты, будь они прокляты.

-- Спасибо, друг. Пожалуй, много разумного в твоих словах, но я поиздержался, торговля шла неважно...

-- Но все же, жизнь дороже денег, -- усмехнулся Аристид.

Глава 4. К западу от Адрамиттиона [63]

Пес умирал. Он полз, с трудом переставляя лапы, оставляя кровавый след на желтом лиственном ковре. Теряя силы, он полз к своей Хозяйке. Он хотел увидеть ее. В последний раз.

Он знал, что умирает. За левой лопаткой торчала толстая стрела. И совсем близко от ее наконечника билось сердце... Девушка опустилась на колени рядом с псом, провела ладонями по густому серому меху. Пальцы коснулись липкой горячей влаги. Девушка поднесла ладони к лицу. Кровь.

"Весулк, малыш, что с тобой сделали... -- ее голос дрожал, по щеке пробежала светлая полоска".

Весулк, Добрый Волк, как она называла его, положил голову на колени Хозяйке. Сразу стало спокойно. Даже боль отступила. Он почти не чувствовал своего тела. Короткая дрожь временами пробегала по слабеющим мышцам. Ему, почему-то, было холодно. От этого холода не спасал даже густой мех, отросший в преддверии зимы.

Она гладила его по голове и беззвучно плакала. Он не забыл ее. Не забыл, как она кормила его, маленького щенка, который был так мал и слаб, что не умел самостоятельно есть. Он всегда возвращался. Он вернулся и сейчас. Чтобы умереть у нее на руках...

Облако было похоже на большого пса. Зверь лежал, уронив голову на передние лапы, а над ним склонилась светловолосая девушка в длинной белой рубахе, перехваченной тонким пояском. Девушку Квинт дорисовал мысленно, а затем она ожила. Немигающим взором Квинт смотрел в небо, наблюдая, как она притянула морду пса к своему лицу и поцеловала в нос. Пес лизнул ее мокрую от слез щеку, голова его клонилась. Девушка положила ее себе на колени и начала гладить, словно баюкая. Пес упокоенно вздохнул и закрыл глаза. Бок его вздымался все реже.

Почему-то мелькнула мысль: "Какая у нее маленькая ладошка".

Солнце клонилось к закату, разливая по небу охру и превращая высокие кучевые облака в глыбы розового мрамора, светящиеся изнутри. Посреди раскинувшейся внизу бухты, на зыбкой границе переливающейся золотом солнечной дорожки, маячила одинокая рыбачья лодка. Трещали цикады. Что-то крупное прогудело над ухом, уселось в волосах. Квинт мотнул головой, прогоняя незваного гостя, машинально сорвал сухую травину и сунул ее кончик в рот.

Облако медленно таяло в вышине, теряя сходство со зверем. На востоке небосвод темнел, приобретая фиолетовый оттенок. Пламя костра весело заплясало, добравшись до сухой, жарко горящей древесины. Невысокая, кривотелая сосна давно уже была мертва, но цепкие корни так жадно цеплялись за каменистую почву, что никакие ветры, гуляющие над морем, не смогли ее свалить. Свалил топор, и теперь она жарко трещала, порождая игру света и тени в стремительно сгущающихся сумерках.