Токтаев Игоревич - Пес и волчица

-- Верно, египетские. Лукуллу их Птолемей Латир дал. А еще, говорят, многие с Крита и Кирены пришли.

-- А я слышал, Лукуллу в Египте отказали...

-- Ты там у трона стоял и все слышал?

-- "Птолемаида" это, точно. Видел я ее много раз, я в Александрии каждый год бываю...

-- ...Сулла со всеми сговорился, против Митридата...

-- Не Сулла, а Лукулл.

-- ...это верно, всем понтийцы поперек горла...

-- ...что, прямо так и дал, даром?..

-- Не даром, мало что ли римляне награбили в Дельфах и других местах. По всей Элладе храмы осквернены...

-- Эх, пропала Эллада, нету больше свободы нигде.

-- То-то она там была... У кого мошна, у того и свобода, а простому люду...

-- ...Сулла строит флот в Фессалии.

-- И наши, говорят, Лукуллу флот передадут. Дамагор скоро прибудет с тридцатью триерами, под его начало.

-- Дамагора навархом нужно, разве эти римляне умеют воевать на море?

-- Ну, они же били Карфаген...

-- Так это когда было?

-- Лукулл, говорят, уже заказал на верфях почтенного Креонта десять пентер.

-- Квинквирем. Римляне их квинквиремами зовут.

-- Строить-то наши будут, значит -- пентер.

-- Да один хрен.

-- А что, братья, скоро заработаем? Это ж сколько гребцов-то будут нанимать!

-- Заработаешь, ты, как же... Я два года назад о весло руки в кровь стер и спину всю порвал, а что заработал? Как был в рубище, так и остался...

-- ...а сколько их всего пришло?

-- Говорят, два десятка.

-- Больше! Два десятка у пирсов стоят. А в гавани еще столько же.

-- Критяне, говорят, Лукуллу много кораблей дали.

-- Это критяне-то? Пиратское гнездо! Всем известно, что Митридат пиратов под себя гребет.

-- И верно, в Ликийском проливе, рукой подать, страсть, как много пиратов развелось. Понтийцев пропускают, прочих грабят, топят. Сговорились, ублюдки...

-- Критянам Сулла, не иначе, хорошо заплатил, так бы не стали, против своих же...

-- Да кто там у них свои? Там рожи, не поймешь, какого роду-племени, как в котле намешано...

-- Наши, говорят, морской дозор выставили. Четыре триеры день и ночь в сорока стадиях от города ходят. Меняются.

-- Поди, догони пирата... Гемиолия пошустрее триеры ходит.

-- Кто это тебе сказал, село-лопата? Ты на флоте служил хотя бы день?

-- Да что я, все говорят...

-- Не уйдет гемиолия от триеры, на ней гребцов на половину меньше, а размеры схожие.

-- И то верно...

Окончания разговора Эвдор не дождался, тот мог длиться бесконечно и сам собой тихо перейти на обсуждение чего-нибудь другого, например, цен на вино или бесстыдное поведение дочери купца Диотима. Эвдор уже услышал то, что его интересовало и теперь, спешно проталкивался в направлении, обратному тому, куда изначально направлялся.

Его путь лежал к Военному порту, расположенному в северной части города и отделенному от Торгового порта длинной косой. В оконечности этой косы, а так же на противоположном берегу узкого пролива, служившего входом в гавань, на земле стояли две гигантских, в несколько человеческих ростов, глиняных ступни.

Это были стопы бога.

Два столетия назад по всему Восточному Средиземноморью гремели войны диадохов, полководцев Александра Македонского, сорок лет деливших между собой наследие умершего царя. И вот, за двести девятнадцать лет до сего дня, великий полководец Деметрий, сын будущего царя, диадоха Антигона Одноглазого, с сорокатысячным войском осадил Родос. Осада длилась целый год и закончилась неудачей. Деметрий вынужден был отступить, однако все же приобрел в ходе этого предприятия большую славу: молва наделила его прозвищем "Полиоркет"[43]

за строительство множества невиданных ранее огромных осадных машин.

Родоссцы, обрадованные великой победой, и заразившиеся от своего врага страстью к гигантским сооружениям, поручили скульптору Харесу, ученику Лисиппа, поставить статую бога Гелиоса, которого они чтили своим покровителем, превосходящую размерами все, существовавшие прежде в мире. Колосс был закончен через двенадцать лет. Высотой в восемьдесят локтей, он был глиняным с железным скелетом. Снаружи статую покрывали начищенные бронзовые листы, сверкавшие на солнце так, что бог был виден днем в море на огромном расстоянии от острова. Бог простоял около пятидесяти лет, а потом статую разрушило землетрясение. От колосса остались лишь ступни, охраняющие порт.

В этот день возле военной гавани стражи было намного больше чем обычно. Стояли в оцеплении несколько десятков гоплитов, молодых граждан проходивших обязательную военную службу. Перед ними прогуливались городовые, вооруженные палками стражники, охраняющие общественный порядок. Они, по большей части, были варварами-наемниками из Малой Азии. Эвдор не рискнул пробираться в гавань, и вытянувшись во весь рост, заглядывал поверх людских голов, рассматривая корабли у причалов.