Unknown - SergeiMinaev-MoscowLoveNot

ненные мысли. Хотя, если разобраться, думать с каж

дым днем оказывалось по большей части не о чем.

Наступал очередной солнечный день никчемной

Васиной жизни. В восемь утра стройка закишит

людьми, затарахтит «камазами» и заскрипит крана

ми. Наполнится требовательными хрипатыми крика

ми прорабов и вечно оправдывающимися голосами

гастарбайтеров. Они с Фархадом пойдут раскидывать

цемент, примерно до обеда, потом уплотнять швы на

девятом этаже, а ближе к вечеру их наверняка пере

бросят на разгрузку стекловаты, или межквартирных

дверей, или еще чего то.

Второй год здесь, в Москве, Васино время делилось

не на часы, а на отрезки — «с утра», «после обеда», «до

вечера». Хотя обеда, как правило, не было никакого —

в смысле пожрать, а «до вечера» могло растянуться

сколь угодно долго. Еще в его жизни присутствовали вы

ходные, залитые водкой, пахнущие дешевыми духами

случайных любовниц, ментовскими «обезьянниками» и

вагонами метро. Раз в месяц выходные пахли стериль

ным, обезжиренным офисом «Вестерн Юнион», через

который Вася переводил заработанные копейки в До

нецк жене Кате (судя по разговорам с оставшимися в

городе друзьями, имевшей любовника) и восьмилетнему

сыну Антошке.

Москва, я не люблю тебя

63

Так и плутал Васька меж трех этих сосен под на

званием «стройка», «Вестерн Юнион» и «выходные».

По сыну скучал умеренно, жену вспоминал только

когда подписывал перевод. Вот такая жизнь. А ведь

когда то был известным на районе автослесарем. Из

тех, про кого говорили «золотые руки» или что там

обычно говорят?

В последние месяцы Вася остро ощущал необхо

димость что то поменять. В первую очередь свалить

со стройки, во вторую — из Москвы. А еще зуб пе

редний вставить. Золотой. Ваське очень нравились

золотые зубы. Они добавляют значимости, солиднос

ти. Всего того настоящего, что ценилось в мужике в

Донецке и что совершенно исчезло здесь — в Моск

ве. Городе, который Василий ненавидел. Ненавидел

не столько за злобу его вечно куда то бегущих жите

лей, или нарочитый разврат ночных улиц, или наглое, развязное барство его скороспелых нуворишей. Нет.

Главным образом Вася ненавидел Москву за то, что

она его обнулила. Деклассировала, лишила отличи

тельных свойств, засунув в тысячные шеренги «по

наехавших», между Фархадом и Гумилем. Даже мен

ты на улице, вместо обычного «мужчина», обраща

лись к нему теперь только так:

— Регистрация?

Москва ежедневно унижала его, словно напоми

ная, что он, в прошлом нормальный донецкий пацан

Вася Бенукович, теперь — всего лишь один из этих , как их, которые на стройках то? Гастарбайтеров...

И если для кого то олицетворением города был

Кремль, или храм Христа, или даже Лужков, то для Ва

64

Сергей Минаев

силия Москва ассоциировалась с вечно похмельным

прорабом Трифоновым. Козлом, гонявшим латать швы

на высоких этажах без страховки, красить стены офи

са владельцев стройки за «ну, вы же понимаете, му

жики» — вместо зарплаты. Вычитавшим из копееч

ных заработков за жилье в бытовках и постоянно за

держивающим бабки, ссылаясь на то же понимание, которое должно быть у «мужиков». В начале той не

дели Трифонов собрал у группы Василия паспорта, якобы для новой регистрации, а вчера заявил, что от

даст, если два этажа ко вторнику «будут, бля, сданы».

Вот такие мысли гонял Василий, трогая кончиком

языка лунку, образовавшуюся на месте выпавшего

зуба. Золотой бы не помешал. В натуре, очень даже

был бы в тему золотой зуб.

Фархад продолжал молча жевать. Он боялся Три

фонова, боялся выходить со стройки, боялся поте

рять деньги по пути в контору для переводов. И каж

дый день просыпался и засыпал с мыслью: не было

бы хуже.

— Ваф ваф ваф рррррр! — огласил округу здоро

венный рыжий кавказец, с обрезанным пластиковым

ведром вокруг шеи, — ваф ваф ваф!

— Ну чего ты разорался, Казбек! — Вася присел

и принялся гладить подскочившего пса. — Дай, я те

бе ведро поправлю.

Надеть на Казбека ведро придумал Вася после то

го, как Казбек три дня подряд стаскивал лапой гряз

ные повязки, прикрывавшие рану на шее. Ведро бы

ло криво обрезано, и торчавшие его кромки делали

Казбека похожим на океанскую игуану с ожерельем

Москва, я не люблю тебя

65

из шипов вокруг шеи, какую Вася когда то видел в