Неизвестно - Попов

в ответ (ой, как часто) показывают фиги и кулаки. И выходит, в конечном счете, что надеяться тебе не на кого, кроме как на себя. Что делать?.. Как быть?.. Дай ответ!

5 сентября 1974 г.

Юлька пошла в школу. Учится пока неважно — письмо не получается. И сама Юлька, и бабушка измучились — и хоть бы что!

27 сентября 1974 г.

Осень. Туманы — ни зги не видать. И настроение какое-то туманное, неопределенное. Может, оттого, что неожиданно заболел — воспалением легких. Кололи. Потом перестали. Но все равно недельку еще придется посидеть дома.

Когда я был в Ирпене, воспалением переболел Макаенок. А сейчас, стоило ему уехать в Югославию (на фестиваль театрального искусства), как я свалился. Словно в порядке очередности.

А дома... дома тоже невесело. Ассистентская работа на киностудии Аленке не нравится. Да это и правда не то, не то... Ждет результатов конкурса. Как-то, перед отъездом в Югославию, Макаенок спросил:

— Тебе Луценко ничего не передавал?

— Нет, — отвечаю.

— Как же... Аленкина пьеса получила первую премию. Здесь, в Минске.

— Очень рад, — говорю. — Но ты, Андрей, подсказал бы тому же Луценко, как главрежу, взять и поставить эту пьесу. Поддержать молодого талантливого человека — что может быть благороднее и благодарнее!

Макаенок сказал, что и об этом шел разговор, но Луценко колеблется. Я передал все Аленке. Здесь, в Минске, пьеса получила высшую оценку. А как там, в Москве? Вот вопрос!

4 октября 1974 г.

Умер Василий Шукшин. Яркий талант, разносторонний и — удивительно русский. Даже в самой его разносторонности — актер, режиссер, писатель — было что-то широкое, щедрое, русское. Больно и горько. Вот уж о ком поистине

можно сказать — невосполнимая утрата...

Мне, к сожалению, не довелось встретиться с ним. Лишь в Коктебеле (так уж выходило) мы все время устраивались на пляже рядом с его женой, актрисой Лидией Федосеевой. Она отдыхала с дочерьми, симпатичными белобрысыми девчонками, кажется, больше похожими на мать, чем на отца.

9 октября 1974 г.

Где-то опять подхватил что-то вроде воспаления легких. Две недели валялся дома. Вчера пошел закрыть бюллетень, и в лечкомиссии встречаю Михаила Савицкого, автора «Партизанской мадонны». Худой — кожа да кости, — страшно смотреть. Человек какой год страдает язвой желудка, и врачи ничего не могут поделать.

— И вы сюда похаживаете?

— Нужда заставит, — отвечаю.

— Ох, эта нужда... — И как будто виновато улыбнулся.

В редакции дела идут помаленьку. Едва переступил порог, и сразу с головой в работу. То то, то другое... Авторы идут, корректуру надо просмотреть, оригиналы прочитать — три дня до сдачи в набор первого номера... На минуту заглянул Макаенок. Бодрый, краснощекий — ну здоровяк да и только. Между прочим, буквально на ходу сообщил новость. Олег Санников звонил в Москву, в Министерство культуры, и ему сказали, что пьеса «Площадь Победы» встречена жюри хорошо и, возможно, потянет на премию.

Это радует и... беспокоит. Радость понятна. Получить премию на всесоюзном конкурсе для Аленки что-то значит! А беспокоит... Беспокоит, что появятся деньги, и она, Елена, постепенно собьется с пути истинного. Сейчас курит и выпивает, а что будет потом... Примеров вокруг хоть отбавляй! Ю. М., говорят, совсем спилась. С. Е. трезвой почти и не бывает. Как-то звонила — лыка не вяжет... А ведь обе эти дамы очень талантливы и могли бы кое-что дать нашей поэзии. Так и Аленка... Не пересилит своих желаний — и пиши пропало.

21 ноября 1974 г.

«Неман» переживает трудные времена.

За пределами республики журнал залимитирован — можно ожидать, что тираж упадет. Это скверно. Завоевывать рубежи всегда труднее, чем их терять.

А тут еще и некоторые недоброжелатели мутят воду. Кому-то не нравится, что мы мало (будто бы мало) переводим с белорусского. Нажали на Михася Парахневича, на Анатолия Кудравца, а те подготовили дело... И вот в конце ноября или в начале декабря нас должны пригласить к самому товарищу Марцелеву.

Макаенок уехал в Алжир. Оттуда вернется в Москву, а потом — почти без передышки — в Прагу, на какой-то фестиваль театрального искусства. Ему не до журнала. Да и вообще, он все чаще поговаривает об уходе. Насколько искренне это желание (уйти), трудно сказать, но суть не в этом. Нам далеко небезразлично, кто станет во главе журнала.

Но мы не унываем и делаем свое дело. Читается в Главлите первый номер, макетируется второй, готовится к сдаче в набор третий... Первые номера получаются достаточно разнообразными и содержательными, а читатели, думаю,