Omenus - Майкл Льюис

можно было догадаться и без его речей, но в самом главном мы так и остались, как обычно, в

неведении. О том, как разворачивались события, нам пришлось узнавать из репортажей

Джеймса Штернгольда в «New York Times» и из аналитических обзоров в «Wal Street Journal».

А история разворачивалась вот как. Первые слезы хлынули 19 сентября, в субботу утром, за несколько дней до появления публикаций. В это утро Гутфренду позвонил домой его приятель

и адвокат Мартин Липтон, офис которого он за два месяца до того использовал, чтобы сообщить

Леви Раньери об увольнении. Липтон узнал, что крупнейший акционер Salomon Brothers, фирма

Minorco, нашла покупателя на свои 14 процентов акций компании. Имя покупателя пока что было

тайной. Гутфренда это должно было сильно расстроить. Он уже несколько месяцев был в курсе, что Minorco хочет продать свой пакет акций, но слишком долго соображал, как на это

реагировать. Такая медлительность оказалась неразумной, так как он в итоге утратил контроль

над процессом. Устав от неопределенности Гутфренда, Minorco попросила о помощи в продаже

своих акций другие инвестиционные банки Уолл-стрит.

В среду 23 сентября Гутфренд узнал от президента Minorco дурную новость, что

покупателем является корпорация Revlon. Стало понятно, что речь идет о попытке захвата.

Владелец Revlon Перельман заявил, что, помимо 14-процентного пакета, принадлежащего

Minorco, он хотел бы купить еще 11% акций Salomon и довести свою долю до 25%. Если бы

Перельману это удалось, Гутфренд утратил бы контроль над фирмой.

Гутфренд начал подыскивать для Minorco другого покупателя вместо Revlon. Он позвонил

своему другу Уоррену Баффетту, изощренному менеджеру рынка денег. Баффетт, естественно, потребовал, чтобы ему заплатили за спасение Гутфренда, и последний предложил ему

поразительно сладкие условия. Чтобы Баффетту не пришлось напрямую покупать наши акции, Гутфренд предложил ему ссудить нам деньги, а мы на них скупим собственные акции. Нам нужно

было 809 миллионов долларов. Баффетт сказал, что даст 700 миллионов, а на эти деньги

возьмет наши облигации. Предложение довольно справедливое. Гутфренд мог взять

недостающие 109 миллионов со счетов самой фирмы.

Все инвесторы мира могли бы позавидовать Уоррену Баффетту, потому что его позиция

была неуязвима. Купленные им ценные бумаги - конвертируемые привилегированные облигации

- приносили 9 процентов годовых, что само по себе очень недурной доход. К тому же в любой

момент до 1996 года он имел право обменять их на акции Salomon Brothers по цене 38 долларов

за акцию. Иными словами, в последующие девять лет у Баффетта был выбор. Если фирма так и

останется в шатком состоянии, Баффетт удовлетворится своими 9 процентами. Если фирма

каким-нибудь образом опять утвердится на ногах, Баффетт сможет конвертировать свои

облигации в акции и заработает еще больше. В отличие от Рональда Перельмана, который

намеревался купить большой пакет наших акций и поработать над будущим Salomon Brothers, Баффетт всего лишь разумно ставил на то, что фирма не обанкротится.

Заключение сделки на таких условиях имело два следствия: Гутфренд сохранил свой

пост, а мы, вернее, наши акционеры, потеряли кучу денег. В конечном итоге именно наши

акционеры оплатили щедрое подношение Баффетту. Чтобы подсчитать, сколько именно, проще

всего найти стоимость его облигаций. Баффетт заплатил за них фирме по номиналу, то есть 100.

Я взял калькулятор и предположил (очень консервативно), что Баффетт мог бы немедленно их

перепродать по 118. Разница между 118 и 100 равна 18 процентам, которые Баффетт получает

совершенно автоматически, ни за что. Сумма равна 126 миллионам долларов. Почему, спрашивается, акционеры Salomon Brothers (да и служащие, если предположить, что часть этих

денег могла бы пойти нам в виде премии) должны платить за спасение группы людей, которые

перестали справляться с игрой? Это был первый вопрос, пришедший в голову не только мне, но

и многим из наших директоров.

Для блага Salomon Brothers, объяснил Гутфренд. «Я был потрясен, - так отозвался

Гутфренд о намерениях Перельмана. - Я его никогда не знал, и Пе-рельман для меня всего лишь

имя, но я чувствовал, что структура Salomon Brothers в смысле наших отношений с клиентами, их

доверия и надежности не сохранится, если фирма попадет в руки захватчика корпораций».

Если не считать первых трех слов, все это утверждение звучит фальшиво от начала и до

конца. Начнем именно с конца. Наши отношения с клиентами не пострадали, когда среди