Неизв. - Заир

Раздались аплодисменты. Вспыхнули огоньки сигарет. Зазвенели бутылки и бокалы.

- Что это? - вполголоса спросила Мари. - Сеанс групповой терапии для супружеских пар?

- Это часть "встречи". Никто не утверждает, что прав, никто не признается в своих ошибках, - здесь просто рассказывают истории.

- А почему слушатели при этом ведут себя так неуважительно - пьют и курят?

- Чтобы чувствовать себя легче. А "легче" - значит, "проще". А если так проще, то почему бы не поступить именно так?

- Легче? Проще? Среди незнакомых людей, которые могут завтра же рассказать эту историю мужу?

Поднялся еще один посетитель, и я не успел сказать Мари, что это не имеет никакого значения - все здесь собрались для того, чтобы говорить о нелюбви, рядящейся в личину любви.

- Я - муж той дамы, которая рассказала вам эту историю, - сказал этот человек, который по крайней мере лет на двадцать был старше этой белокурой красотки. - И все это - чистая правда. Однако существует такое, чего моя жена не знала, а я не решался обнародовать. Итак, слушайте:

"Когда она уехала в горы, я никак не мог заснуть и начал во всех подробностях представлять себе, что же там происходит. Вот она приезжает, входит в дом, где горит камин, снимает жакет, потом джемпер, а лифчика она не носит, и груди ее отчетливо вырисовываются под тонкой блузкой.

Она делает вид, будто не замечает его взгляда. Говорит, что принесет из кухни еще одну бутылку шампанского. На ней узкие, в обтяжку, джинсы, и, медленно идя к дверям, она, даже не оборачиваясь, знает, что он провожает ее глазами. Возвращается, и разговор, который они ведут, касается вещей интимных и заставляет их чувствовать себя со - участниками. Но вот вопрос, ради которого она отправилась в путь, решен. Звонит мобильный телефон - это я осведомляюсь, все ли у нее в порядке. Приблизившись к хозяину, она дает ему послушать - а я нежен и обходителен, потому что понимаю: скандалить поздно, лучше уж притвориться, что я все принимаю как должное, желаю ей приятно провести время в горах, ведь уже назавтра ей предстоит возвращение в Париж, дети, дом, покупки и прочее.

Даю отбой, сознавая, что он слышал наш разговор. А хозяин и гостья, прежде сидевшие на разных диванах, оказываются рядом.

А я в этот миг поднимаюсь, иду в детскую, где спят мои сыновья, потом долго стою у окна, глядя на Париж, и знаете ли, что я замечаю? Меня возбуждает, и сильно возбуждает, мысль о том, что моя жена, быть может, в эту самую минуту целуется с другим, отдается ему.

Мне отвратительны мои ощущения, они мне кажутся невероятными. И на следующий день я завожу об этом речь с двумя приятелями - не ссылаясь, разумеется, на свой собственный пример, я спрашиваю, не бывало ли так, что, перехватив на какой-нибудь вечеринке похотливый мужской взгляд, обращенный к их женам, они получали яркую эротическую реакцию? Оба уходят от прямого ответа - это табу. Но оба признаются, что, когда мужчины вожделеют к твоей жене, - это прекрасно. Значит, это тайная фантазия, запрятанная глубоко в душе каждого мужчины? Не знаю. Целую неделю наша супружеская жизнь была настоящим адом, ибо я не понимал сути своих ощущений. И это непонимание заставляло меня винить жену в том, что это она своими действиями нарушила равновесие моего мира".

На этот раз никто не зааплодировал, но очень многие закурили. Видно было, что эта тема даже здесь остается запретной.

Я поднял руку, в то же время спрашивая себя, согласен ли я с господином, только что окончившим свой рассказ. Да, согласен! В моем воображении возникали подобные картины с участием Эстер и солдат, но даже себе самому я не решался в этом признаться.

Михаил взглянул в мою сторону и кивнул мне.

Не знаю, как сумел я подняться, взглянуть на публику, явно шокированную историей мужа, который возбуждается, представляя свою жену в объятиях другого. Никто не обратил на меня особенного внимания, и это помогло мне начать:

- Прошу прощения за то, что говорить буду не столь прямо, как оба моих предшественника. Но, поверьте, мне тоже есть что сказать. Сегодня мне случилось быть на вокзале, и я узнал, что рельсы отстоят друг от друга на 143, 5 см, или 4 фута и 8, 5 дюйма. Почему такие странные цифры? Я попросил мою подругу выяснить это, и вот вам результат:

"Потому что когда стали строить первые железнодорожные вагоны, использовались те же инструменты, что и при изготовлении карет.

А почему у карет было такое расстояние между колеса - ми? Потому что в старину такова была ширина дороги, и иначе карете было бы не проехать.