Марк Марциал - Эпиграммы

Чего жаждут цари или владыки.

Коль раба тебе, Ол, совсем не надо,

И царя тебе, Ол, совсем не надо.

Ты говоришь, что в гостях неохотно обедаешь, Классик:

Я провалиться готов, если ты, Классик, не лжешь.

Даже Апиций и тот любил у других пообедать:

Надоедало ему есть свой домашний обед.

5 Если же ты неохотно идешь, то зачем и ходить-то?

«Должен я». Правда твоя: должен и Селий идти.

Слышишь, зовет Мелиор на роскошный обед тебя, Классик.

Где ж твоя гордость? Будь тверд: если ты муж, откажись.

88

Никого ты пускать не хочешь, Котил,

В ванну прежде себя: конечно, мыться

В загрязненной воде тебе противно?

Мойся первым, изволь, но прежде — снизу,

5 А потом уж и голову помоешь.

Цецилиан, благосклонней тебя никого нет. По правде:

Стоит мне только прочесть дистиха два или три,

Тотчас же Марса читать начинаешь стихи иль Катулла,

Как бы давая понять, что они хуже моих,

5 Чтобы казались мои при сравнении лучшими? Верю,

Цецилиан, но тогда ты уж читал бы свои.

Постум, с тобой, говорят, за вчерашним обедом был случай

Скверный, по мне, да и кто ж это бы стал одобрять?

Дали тебе по щеке, и так звонко, как даже Латину

Не приводилось еще рожи Панникула бить.

5 Самое странное то, что виновником этой обиды

Назван Цецилий, и весь Город об этом кричит.

«Вздор, — говоришь ты, — не верь!» Не верю. Но что же поделать,

Если Цецилий найдет и очевидцев еще?

89

Хочет Лирида узнать, что с ней. Что и с трезвою — мерзость.

Савфея, окруженного людей в тогах

Оравой, точно сам идет домой Регул,

Когда его ответчик в храм бежит бритый, —

Матерн, ты видишь? Но оставь свою зависть,

5 Такой, прошу, не окружай себя свитой:

Ведь всех друзей его и всю толпу в тогах

Фуфикулен и Фавентин ему ставят.

90

Лев, что обычно сносил укротителя смелого палку

И позволял себе в пасть ласково руку совать,

Вдруг всю покорность забыл, и к нему вернулась такая

Ярость, какой не сыскать и на Ливийских горах.

5 Ибо он мальчиков двух из толпы прислужников юных,

Что разгребали комки окровавленной земли,

Дико, проклятый, схватив, растерзал свирепо зубами:

Марса арена досель зла не видала страшней.

Хочется крикнуть: «Злодей, вероломный предатель, разбойник,

10 С нашей волчицы бери к детям пощады пример!»

Марий пять фунтов тебе серебра отказал, а ему ведь

Ты ничего не дарил. Вот он и дал, чего нет.

Если, Косконий, длинны для тебя мои эпиграммы,

Лучше уж было б тебе салом подмазывать ось!

Этак тебе и колосс покажется слишком высоким,

И маловатым сочтешь мальчика Брутова ты.

5 Знай, коль тебе невдомек: у Марса с ученым Педоном

Часто для темы одной по две страницы идет.

Вовсе не длинны стихи, коль от них ничего не отнимешь,

А у тебя-то, дружок, даже двустишья длинны.

91

Просишь сказать, где хранить тебе рыбу в летнее время,

Цецилиан? Да храни в собственных термах ее.

Стоит позвать мне гостей, ты, Насика, зовешь меня в гости.

Ты уж меня извини: дома обедаю я.

Чтобы избегнуть врага, покончил Фанний с собою.

Ну не безумно ль, дабы не умереть, умирать?

Может быть, твой паланкин гораздо просторней носилок,

Но, если твой он, тогда он домовина, Зоил.

Что распинаешь раба, язык ему вырезав, Понтик?

То, о чем он замолчал, весь разглашает народ.

Ты любовнику, муж, лицо испортил:

Обкорнал ты ему и нос и уши,

И уродства лица он не исправит.

Что ж, по-твоему ты отмщен довольно?

5 Нет! Не то ему вырезать бы надо.

Сластолюбив и доступен мужам был герой, сын Пеанта:

Так за Парисову смерть мстила Венера ему.

Гнусною страстью за то сицилиец Серторий наказан,

Думаю, Руф, что убил грозного Эрика он.

В легкой плетенке бутыль для отварной воды охлажденной

Будет тебе от меня даром в Сатурновы дни.

Если ж тебе в декабре обиден мой летний подарок,

То без начеса пошли тогу за это ты мне.

Хоть совсем не хвалюсь я палиндромом,

Не читаю я вспять сотадов наглых,

Хоть и эха гречат во мне не слышно

И мне Аттис изящный не диктует

5 Галлиамбов изнеженных и шатких,

Все ж отнюдь не плохой поэт я, Классик.