Неизвестно - Яковлев А. Сумерки

В 1949 году министр внутренних дел СССР Круглов докла­дывал Сталину, что его ведомство усилило режим выселен­цев и переселенцев, особенно по трудоиспользованию и над­зору. Он сообщил, что на учете в органах МВД всего (вместе с членами семей) состоит 2 562 830 выселенцев и спецпосе- ленцев. А шел уже пятый послевоенный год. Еще через пять лет, в марте 1954 года (через год после смерти Сталина), МВД сообщает Маленкову и Хрущеву: на спецпоселении в настоя­щее время находится 2 819 776 человек, в том числе детей, не достигших 16-летнего возраста, — 884 057 человек.

4

В октябре 1919 года ВЧК потребовала от местных органов «создать гибкий и прочный информационный аппарат, доби­ваясь того, чтобы каждый коммунист был вашим осведоми­телем».

Большевики называли себя Российской социал-демокра- тической рабочей партией (большевиков). Но, захватив власть, они уже летом 1918 года объявили себя коммунисти­ческой партией, демонстративно отгородившись от всех со­циалистических движений России и Запада.

Удушение демократии началось с печати. Уже 9 ноября

1917 года Ленин издает декрет о печати. Начинают закры­ваться все издания, кроме большевистских. С присущим большевикам лицемерием в декрете говорилось, что «как только новый порядок упрочится, административные воздей­ствия на печать будут прекращены». То ли новый порядок еще не упрочился, то ли еще по каким-то мотивам, но меры «административного воздействия» на печать остаются до сих пор. А на дворе уже 2005 год. С этого всегда и везде начина­лась диктатура. «Ленин, Троцкий и сопутствующие им, — писал М. Горький в газете «Новая жизнь» 20 ноября 1917 го­да, — уже отравились гнилым ядом власти, о чем свидетель­ствует их позорное отношение к свободе слова, личности и ко всей сумме тех прав, за торжество которых боролась де­мократия». Из журнала «За Родину»: «Свободу слова и печа­ти советская власть подменила свободой самого наглого и беззастенчивого глумления над печатью и словом».

К борьбе с демократической печатью активно подключа­ются чекисты. Из письма Ф. Э. Дзержинского в Московский Совет от 8 мая 1918 года. «...Передать все дело борьбы со злоупотреблениями в печати в ведение ВЧК, как органу, наи­более осведомленному и технически приспособленному к проведению в жизнь необходимых мероприятий с должной полнотой и быстротой». Вслед за этим письмом принимается постановление ВЦИК от 11 мая 1918 года. «Ввиду того, что во многих московских газетах появился ряд ложных ни на чем не основанных сообщений, ввиду того, что ложные слухи на­правлены исключительно к тому, чтобы посеять среди насе­ления панику и восстановить граждан против Советской власти, наконец, ввиду того, что подобные вздорные сообще­ния усиливают в других городах контрреволюцию — Прези­диум ВЦИК постановляет немедленно, вплоть до рассмотре­ния этого вопроса в трибунале печати, закрыть все газеты, поместившие вздорные слухи и ложные сообщения».

Как заявил корреспонденту «Известий ВЦИК» 12 мая

1918 года Я. Петерс: «Гнусную ложь ВЧК будет пресекать, как и прежде, самыми решительными мерами». Комиссар по делам печати, пропаганды и агитации Володарский сказал: «Они могут нанести вам удар в спину, могут каждый день изобретать какую-нибудь сенсацию, которая колеблет умы, подрывает основы нашей власти. И они это великолепным образом делают...»

В конце января 1918 года появились «Временные правила о порядке издания периодических и непериодических изда­ний в Петрограде», согласно которым в случае «явно контр­революционного» характера публикаций газета закрывается, а члены редакции арестовываются. Всего в январе — февра­ле 1918 года, то есть всего через два месяца после переворо­та, в Петрограде и Москве было закрыто более 70 газет, а в мае-июне — еще 60.

Так была открыта эпоха цензуры, отмененная только в го­ды Перестройки. Сегодня она возвращается через прямое удушение либеральных средств массовой информации и под­куп журналистов, утративших ответственность перед судь­бой России.

Параллельно началась травля партий. Интересны воспо­минания лидера эссеров Чернова: «Помню, раз до войны, де­ло было в году, кажется, в 11-м — в Швейцарии. Толковали мы с ним в ресторанчике за кружкой пива — я ему и гово­рю: «Владимир Ильич, да приди вы к власти, вы на следую­щий день меньшевиков вешать станете!» А он поглядел на меня и говорит: «Первого меньшевика мы повесим после по­следнего эссера», — прищурился и засмеялся».

Но начал Ленин свою кровавую жатву, как я уже писал, все-таки с кадетов. Они были объявлены «врагами народа».