Неизвестно - Яковлев А. Сумерки

Казалось, номенклатурное чиновничество начало устраи­ваться совсем недурственно. Думало, что навечно. Оно прос­то не догадывалось о действительных замыслах своего па­хана. Вознесенная системой привилегий на уровень, немыс­лимый для народа, имея над этим народом фактически неограниченную власть, новая элита после первых же реп­рессий начала понимать временность и ничтожность своего собственного положения. Ибо в любой момент каждый — от секретаря захолустного райкома до члена Политбюро, мини­стра или маршала, мог быть застрелен прямо в кабинете, за­бит сапогами в подвалах НКВД или превращен в «петуха» на каком-нибудь из бесчисленных островов ГУЛАГа.

На крови и страхе создавалась система партийно-чекист- ской селекции, породившая реальный правящий класс — класс Номенклатуры.

3

Нет большей подлости, чем война власти с детишками с ис­пользованием всей мощи карательного аппарата. Опираясь на указания Политбюро ЦК, лично Ленина и Сталина, боль­шевики создали особую систему «опального детства». Эта система имела в своем распоряжении детские концлагеря и колонии, мобильные приемно-распределительные пункты, специальные детские дома и ясли. Дети должны были за­быть, кто они, откуда родом, кто и где их родители. Это был особый — детский ГУЛАГ.

Если обратиться к самым первым именам и фамилиям в детском расстрельном реестре, то начинать надо с царской семьи, с расстрела царя Николая II и его семьи в Ипатьев­ском доме в Екатеринбурге. Теперь там построен храм. По­хоже на покаяние.

В 1919 году в Петрограде расстреляли родственников офицеров 86-го пехотного полка, перешедшего к белым, в том числе и детей. В мае 1920 года газеты сообщили о рас­стреле в Елисаветграде четырех девочек 3—7 лет и старухи, матери одного из офицеров. «Городом мертвых» называли в

1920 году Архангельск, где чекисты расстреливали детей 12—

16 лет.

Активно использовалась практика детского заложничества, особенно в борьбе против крестьян, пытавшихся оказать со­противление аграрно-крестьянской политике режима. С осе­ни 1918 года, еще до официального решения Политбюро по этому поводу, началось создание концентрационных лаге­рей, большинство узников которых составляли члены семей «бунтовщиков», взятых в качестве заложников, включая женщин с грудными детьми.

Тамбовские каратели в 1921 году докладывают: «В качест­ве заложников берутся ближайшие родственники лиц, участ­вующих в бандитских шайках, причем берутся они целиком, семьями, без различия пола и возраста. В лагеря поступает большое количество детей, начиная с самого раннего возрас­та, даже грудные».

«Мы содрогаемся, — писал Патриарх Тихон, — что воз­можны такие явления, когда при военных действиях один лагерь защищает свои ряды заложниками из жен и детей противного лагеря. Мы содрогаемся варварству нашего вре­мени...»

За детьми Николая II (поистине возмездие судьбы!) после­довали в разные годы два сына Рютина, сын Зиновьева, два сына Каменева, убиты сыновья Троцкого, бесследно исчезли два сына Пятакова. Отцы расстрелянных были подельниками Ленина по преступлениям и впоследствии пожинали то, что посеяли.

Нет прощения тому, что запечатлено в оперативном при­казе Ежова № 00486 от 15 августа 1937 года «Об операции по репрессированию жен и детей изменников Родины». Приве­ду некоторые положения этого чудовищного документа (с соблюдением его стилистики):

« Подготовка операции . Она начинается с тщательной проверки каждой семьи, намеченной к репрессированию. Со­бираются дополнительные компрометирующие материалы. Затем на их основании составляются а) общая справка на семью...; б) отдельная краткая справка на социально опас­ных и способных к антисоветским действиям детей стар­ше 15-летнего возраста; в) именные списки детей до 15 лет отдельно дошкольного и школьного возраста.

Справки рассматриваются наркомами внутренних дел республик и начальниками управлений НКВД краев и облас­тей. Последние: а) дают санкции на арест и обыск жен из­менников родины; б) определяют мероприятия в отношении детей арестуемой.

Производство арестов и обысков . Аресту подлежат же­ны, состоящие в юридическом или фактическом браке с осужденным в момент его ареста. Аресту подлежат также и жены, хотя и состоявшие с осужденным к моменту его ареста в разводе, но причастные к контрреволюционной де­ятельности осужденного, укрывавшие его, знавшие о контр­революционной деятельности, но не сообщившие об этом органам власти. После производства ареста и обыска арес­тованные жены осужденных конвоируются в тюрьму. Одно­временно, порядком указанным ниже, вывозятся дети.