Unknown - o 4659221c31c90e73

забастовку.

Но мы говорим о массовых протестах на улицах Франции в сравнении с

тем, чего нет у нас. У нас ничего такого не происходит.

Ладно, это старая французская традиция, и я бы даже не стал ее

переоценивать. Вы знаете, почему? Это огорчает меня, но сегодня не

существует альтернативного - опять-таки, мы всегда возвращаемся к той

же проблеме - не существует глобального альтернативного видения. Я

может быть буду выглядеть противником рабочих, но это не так, поверьте.

Они просто думают: «Мы хотим наш кусок пирога».

Чего не хватает левым, так это более глобальной идеи о том, как

перестроить всю экономику. Они не рассматривают истинные причины. Это

меня очень печалит. К сожалению, все, что левые могут сделать сегодня, это лишь предложить протестовать против сокращений. Сейчас слева, позвольте мне быть предельно откровенным, в этом, социальном, смысле

находятся консервативные силы. В смысле динамичных социальных

изменений и так далее революционный класс сегодня - это капиталисты.

Это грустная ситуация.

Последний вопрос: вы продолжаете говорить о более серьезной проблеме

системы, на которую и нужно обратить внимание. Объясните.

Позвольте мне обратиться к примеру с разливом нефти. Я не повторяю эту

примитивную, старую левацкую мантру: «Мы должны изменить

капитализм». Но даже просвещенные капиталисты сегодня понимают, что

дело не просто в борьбе добра со злом, если говорить в терминах морали, а в более радикальных изменениях, в том, как организована наша

экономика, в том, как мы принимаем определенные политические

решения, экономические решения... Это очень простая мысль: мы просто

должны начать думать более глобально и так, что вы не будете говорить, что это утопия.

Позвольте мне привести вам пример того, как это работает, очень

скромный пример, даже в защиту капитализма. Когда я был в Норвегии, мне сказали, что когда кризис начался, где-то в начале 90-х, уже с

исчезновения старого промышленного социального государства, они

сделали там у себя нечто удивительное, очень скромное, не

коммунистическую революцию. Представители различных общественных

объединений - профсоюзы, промышленники - может быть, это возможно

только в Скандинавии, они собрались вместе и заключили своего рода

общественный договор. Мы пожертвуем этими отраслями. Мы будем

заботиться о тех, кто страдает, и так далее. Они действительно

реструктуризировали всю экономику страны. И это работало замечательно.

И не только потому, что в Норвегии есть нефть. Как показал мне один мой

друг, в Норвегии сегодня продукт на душу населения в половину выше, чем в Швеции, даже не считая нефть.

Последний пример, чтобы продемонстрировать вам, почему неолиберализм

является идеологией. Я читал недавно прекрасное социологическое

исследование, показывающее, что скандинавские страны, в которых до сих

пор невероятно высокий уровень здравоохранения, эгалитаризм, например, в Норвегии, в большой компании, даже частной, довольно часто

бывает так, что разница в зарплате между рядовым работником и боссом, как правило, один к четырем. Но если вы посмотрите на список наиболее

конкурентоспособных стран мира Всемирной торговой организации - это не

коммунистическая манипуляция, - то они же находятся там в первых

строчках списка. Это эмпирическое доказательство ошибочности

утверждений неолибералов, что слишком развитое здравоохранение, социальное

благосостояние

и

эгалитаризм

вредят

нашей

конкурентоспособности, - это неправда. Так что я не говорю о

социалистической революции. Пока у нас есть достаточно пространства

для маневра, чтобы улучшить положение вещей. Нам просто нужно

немного поднажать.

Но позвольте мне закончить другой мыслью.

Люди говорят мне: «То, что вы говорите, невозможно». Вы заметили, как странно

сегодня употребляется слово «невозможно»?

Когда вы говорите о частных удовольствиях и

технологиях, то возможно все: мы будем жить

вечно,

мы

можем

загрузить

себя

в

компьютеры, мы можем делать все, что мы

захотим. Но как только вы переходите к

социальным изменениям - ай, ай, ай, мы

извлекли уроки из краха социализма, практически все, что мешает рынку, невозможно. Господствующая идеология говорит нам: может быть, мы