Евгений Круглов - С Е М Я

- Я принесу воду!

- Погоди!.. – морщилась от запаха она, ты лучше дров поищи, щепок, палочек, чего-нибудь... есть?

- Да! – вспомнил он. – Там, в сарае!

- А я за водой. Дай ведро!

Через полчаса он снова сидел на диване и слушал, как гудит в печке огонь. От раскалившейся чугунной дверцы повеяло теплом. Алла живо хозяйничала на столе. Хлопала дверцами. Что-то открывала, резала. Торопливо поправляла падающие на щёки волосы и снова бренчала посудой, иногда поворачиваясь, и бросая краткие взгляды в его сторону. Потом, молча улыбалась и продолжала своё занятие.

Брант смотрел на неё и слушал, как в топке гудит огонь. Иногда она отходила от стола и присев у дверцы печки, ножом открывала её и подбрасывала щепки и обрезки досок, грудой высыпанные тут же. Жар из открытой топки растекался по кухне, смешиваясь с запахом пищи и дыма и становилось как-то уютно.

Он задвинулся на диван глубже, откинул голову назад и спросил тихо.

- Алла, ты останешься?

Она обернулась круто, сомкнув губы, бросила игриво:

- Посмотрим!..

Он откинул к стене голову и закрыл глаза. Что-то зашипело на газу. Потом, что-то свалилось на пол. Он улыбнулся, не открывая глаз. По телу стало растекаться тепло. Домик стал наполняться жизнью. В голове помутнело, заволокло пеленой сознание.

- Брант...

Он резко открыл глаза. Алла стояла с полотенцем в руках и улыбалась.

- Вставай... Ешь иди...

Он шевельнулся и присел на край дивана. Взглянул на стол.

- Переоденься сначала, мокрый весь... – мяла она полотенце в пальцах.

Он поднялся и вздохнул тяжело.

- Да! – Спохватилась она, - тащи сюда бельё, всё тащи... грязное...

- Зачем?

- Тащи!.. С собой возьму! Или ты сам стираешь?.. – ехидно сощурилась она.

- Нет. Я бросил.

- Куда бросил?..

- Совсем...

- Выбросил, что ли!? – округлила она глаза.

Он качнул согласно головой.

- Да. Так.

- Ох... – прикрыла она веки, вздохнув показательно.

И снова вспышка в сознании... Ведь могла бы догадаться. Только о своём бельишке думала. Хороша хозяйка... Тётя Эльза только и мечтала о такой.

- Ну ладно... – улыбнулась она виновато, - переоденься и иди... Ешь скорей!.. – нескладно вышло у неё.

- Да... – устало улыбнулся Брант, - шагнул пару шагов, обернулся.

- Ты уйдёшь, да?..

- Иди!.. – подтолкнула она в спину.

Он улыбнулся и молча пошёл в свою комнатку. Алла вздохнула громко и с разворота плюхнулась на диван. За окном стемнело. Теперь стало темнеть раньше. Загорелись огоньки в домах нового посёлка. Расползались и мерцали в стекающих каплях на стекле. Какая-то щемящая радость заиграла внутри. И поняла, что никогда уже не уйдёт отсюда. Ложное ощущение стыда сменилось желанием подарить и сделать что-то большое и радостное.

Сделать. Сотворить. Изменить жизнь! Неукротимое желание изменить всё самой заклокотало внутри! Пора пустых ожиданий кончилась. Поняла! Нечего ждать! Всё прошедшее кануло невозвратно. Не хотела возвращаться в прошлое даже в мыслях. Всё! Хватит! Пора! Настала другая пора!

Качнула головой – огоньки за стеклом побежали, замигали, как в калейдоскопе, меняя цвета. Капли стекали по стеклу как слёзы... Появлялись новые неожиданно и стекали змейкой вниз.

За спиной открылась дверь. Брант вышел бодрый и нарядный. Подошёл тихо и встал рядом, поедая её глазами. Алла тоже приподнялась и встала напротив, разглядывая его любопытно. Он улыбнулся вдруг и сказа смешно.

- Здравствуй Алла!

- Здравствуй! – хохотнула она и повисла у него на шее.

Но быстро разжала руки, отскочила улыбаясь.

- Ну всё!.. Садись! Не могу видеть тебя голодным!

Брант ел не спеша, но всё без разбора. Она сидела рядом и теребила полотенце на коленях. Снова и снова его разглядывала и улыбалась. Иногда сознание вырывалось и улетало на секунды. За это короткое время вспышками возникали картинки уходящего лета.

Так он и жил всё это время. Один по сути. В чужой стране, лишь связанной с ней духом прошлого и какими-то странными мечтами и надеждами. Странно, но он влюбился в неё сразу. При первой встрече. Боялся её огорчить, даже пустяком, совсем забывая о себе. Иногда он трезво ощущал своё состояние, но ничего сделать не мог. Или не хотел. Не хотел, что б его жалели. Не хотел этой подмены. Когда любовь путают с жалостью. Часто путают, и всё остывает потом, когда жалеть уже нет нужды. Приходит безразличие. Потом недовольство. Такое вот, коварство. И это повсеместно. Он ждал и пугался. Думал, и страдал от этого.

Бабушка Эльза постоянно слала послания и просила, чуть ли не отчёта в его мыслях. Была такая слабость у бабушки, отчасти жить за него. Может оттого, что она ещё не видела ни одного серьёзного шага, ни одного серьёзного самостоятельного решения с его стороны. Тогда бы она, наверное, отступилась от опёки, подумав: - «Вот теперь вижу, он сам может поступать не хуже меня. Теперь я спокойна!» Несмотря на молодость, Брант понимал и это. Видел, как на глазах развалилась семья и долго не понимал – отчего?.. Он не мог упрекнуть ни отца, ни мать. Не знал в чём. И дал себе слово – понять, почувствовать, почему так происходит у всех.