— А за что любить?! Ты ведь, ударил в самое больное
место! А я жалела пьяницу, думала, что, наконец, устрою
свою судьбу! А гада, волновало только то, с кем раньше
спала! Какой махровый эгоизм! У тебя, разве никого, —
до нас, не было?! Занёс, блин, какую то заразу и в ус
не дует!
— Какую заразу?! Ничем я не болею! Видимо, опять, трахалась! — они орали друг на друга так, что услышала
мать Нади и, спустившись с внутреннего крыльца, вышла.
— Молодой человек! Оставьте её в покое! А сюда, больше не ходите. Нам пьяницы не нужны. Тем более, Надя намного младше, а вы еще, чего то, кочеврыжи
тесь… Убирайтесь!
Шокированный Михаил хотел, что то сказать, но
передумал. Резко развернулся и пошел по направлению
к остановке, прогоняя и прогоняя, в мозгу, эту нелице
приятную сцену. Обида душила его. «О, стерва! А я
еще любил! Ну, погоди! Найду замену, в сотню раз луч
ше! Еще вспомнишь друга, — вспомнишь, сука!..».
3.
Дома несчастный не находил себе места. Пришла
мать попроведовать.
— Что то холодно у тебя. Почему не топишь?
— А, да не до этого… — у него, всё было написано
на лице.
— Так и сохнешь по Наде? Давно уже пора забыть.
Захотела бы — давно пришла... Нашел бы, своего возрас
та женщину, да и женился! — мать сокрушенно покачала
головой.
— Никто мне не нужен, кроме неё… Только что, по
слала подальше. Обиделась, видите ли...
215
— Да оставь девчонку. Я сразу знала, что у вас ни
чего не получится… Что будешь завтра то делать, в суб
боту? Надо бы, отцу помочь с курятником!
— Помогу, конечно. Денег на танцы дашь? — Михаил
вопросительно посмотрел на мать.
— Ладно уж, дам. Может, с кем нибудь и познако
мишься. Только об одном прошу — не пей!
— Я же завязал! Даже пива брать не буду. Давай ка, всё таки, растоплю печь…
...На следующий день, мысли, о нежелании Нади
восстановить отношения, — не давали Михаилу покоя.
Вечером, предварительно созвонившись с Сергеем Нико
лаевичем, надел свой лучший, тёмно синий костюм, бе
лую сорочку и поехал во дворец Горького, где его уже
поджидал товарищ. Народу на танцы «Кому за трид
цать» привалило много, причем возраст отдыхающих
колебался от 20 до 60 лет.
— Слушай, жаба, а молодых то лимпомпосиков се
годня порядочно! Выбор есть! — директор жадно рас
сматривал пёструю толпу, поднимающуюся на второй
этаж, в танцзал.
— Значит, будем работать! — Михаил сказал это лишь
для того, чтобы поддержать своё собственное, совсем
невесёлое настроение. — Может, по пиву? Больше то и
не стоит…
В баре, некуда было ступить. К стойке, пробрались
без очереди. Выпитой бутылки пива хватило, чтобы ал
каш, что называется, «завёлся».
В танцзале, музыка гремела так, что закладывало
уши. В полумраке со светомузыкой, под упругий ритм, бесновался народ.
— Вот эти, вроде, ничего! Да вон, вон... — прокричал
216
Сергей Николаевич в ухо напарнику, показывая куда
то пальцем. Сквозь толпу, пробрались к двум разукра
шенным, разодетым девицам. Тут же, познакомились, дождавшись медленного танца.
— Может, вы нас в бар пригласите? — прильнула к
Михаилу та, что была повыше и «поинтеллигентнее».
— А давайте, сходим вдвоём. Пускай, они себе
порезвятся...
Денег было мало, и кавалер приобрёл пару бутылок
пива.
— Вы, значит, каким то пивом дам угощаете?! —
сделала недовольную гримасу девица. — Так вот, лакайте
его сами, а я пошла!
И он остался один, не совсем понимая, что произошло.
А что особенного? Разве, нельзя попить «Балтику 9»?..
Настроение сразу упало. Прикончив обе бутылки, взял 200 грамм водки. И пошло... Очень смутно, помнил
еще каких то баб, которые угощали уже его; дорогу
домой...
— Там ваш сын, в луже валяется пьяный! — к родите
лям, пришел сосед с ближайшей улицы. Мать, тут же, вышла «навстречу».
Михаил лежал прямо в грязи, в своей лучшей куртке
и лучшем костюме, силясь встать. Одного ботинка не
было. Ремень, кто то снял, или он его потерял. Наконец, на карачках, сделал несколько «шагов» и, опять, пова
лился. Мать еле доволокла до отцовского дома.
— Ах, сволочь! И надо же было, так нажраться! —
батя, в сердцах, плюнул и ушел смотреть телевизор. А
мать помогла «дойти» до истопленной, еще днём, бани, где раздела Михаила и стала поливать из ковшика тёплой
водой, смывая грязь.
217
— А Нна дя мме ня, всё равно, ллю бит! — мычал
сын, который сидеть даже нормально не мог, — валился
Читать дальше
