— Михаил, к тебе там, девушка молоденькая при
шла. Уже давно поджидает! Поторопись...
В вестибюле, на скамье для посетителей, сидела На
дя, почему то, вся в слезах.
— Что с тобой? Почему плачешь?
Та, всхлипнув, прошептала:
— Не любишь ты меня, я чувствую!
Михаил понял, что настал тот момент, когда нужно
всё сказать. Начистоту.
— Пойдем ка! — и он повёл девушку, по направле
нию к гастроному. На подходе спросил:
— У тебя деньги есть? Я всё истратил. Давай купим
водку.
194
Подруга даже не удивилась. Покорно достала смятые
бумажки... С покупкой дошли до михайлова дома.
Алкаш налил себе и ей, но Надя пить не стала.
— Видишь ли, — решительно начал он, но потом, смутился, — жизнь такая штука, что иногда не знаешь, как и поступить...
Надя, опустив глаза, молчала.
— В общем, не могу больше так!
— Что — так? Я тебе больше не нужна?
— Не могу больше терпеть, что было...
— Ну ну?
— Что у тебя было, словом, до меня...
Наступило молчание. Надя раскраснелась, руки её
дрожали.
— А а, поняла... Значит, конец. Ну что ж, — вымол
вила дрогнувшим голосом. — Тогда прощай!
Резко встала и бросилась, рыдая, к двери. Михаил
не удерживал. Он только налил себе, почти полный ста
кан водки и, залпом, выпил...
Проснулся уже вечером. При мысли о Наде и разры
ве с нею, охватил ужас. Тут же сбегал к соседям, заняв
деньги. На автобусе, с очередной поллитровкой, приехал
на Заякина, но родители девушки не впустили. Сев непо
далёку от дома, на сложенные брёвна, прямо из горлыш
ка стал опорожнять бутылку.
«Никуда отсюда не уйду! А хоть бы, и ночевать здесь
пришлось... Неужели таки, не выйдет ко мне?» — рас
суждал «друг», всё больше пьянея. Еще раз звонил в
дверь, но мать, с холодным лицом, заявила, чтобы шел
домой.
Между тем, почти стемнело. Михаил был пьян и
уже, располагался спать на брёвнах. И тут, вышла Надя.
195
— А ну ка, пойдем! Лучше не позорь перед соседя
ми! — и она, схватив его за руку, повела на Потерянную.
Благо, что жили, друг от друга, не так далеко.
Бедняга плохо помнил этот путь до дома: что то вы
крикивал, даже сопротивлялся. Но Надя, в конце концов, довела и, бросив на кровать, сказала что то, чего не за
помнил.
...Наутро, он опять, уже трезвый, приехал к ней, однако, встретил ледяной приём.
— Ты же, не захотел быть вместе? А теперь, изменить
что либо поздно.
— Но Надя! Пойми правильно... Я же люблю... Не
бросай меня! — Михаил, чуть не рыдал.
— Поздно, дорогой! Поезд ушел... Прощай.
И отверженный «друг», ни с чем уехал. С горя, всерьёз
запил, еще не подозревая, какие напасти обрушатся на
него...
2.
Запой продолжался уже несколько дней. В «Вечер
ке», на работе, Михаил, естественно, не показывался.
Мать навещала в «халупе», приносила поесть, но он, казалось, был равнодушен к еде, а всё глушил и глушил
сначала водку, а потом, и дешевый спирт.
Денег не было, но что удивительно, всегда находи
лось, что выпить. Да и угощали все, особенно соседи
через стенку (дядя Коля уехал, тогда, к сыну). Ритка, маленькая шустрая бабёнка, с сожителем Григорием, бухали, что называется, каждый божий день. Ни он, ни
она, понятное дело, нигде не работали. Ритка, по утрам, отправлялась «поднимать» бутылки на местном рынке
196
и в других, только ей известных, местах. Григорий поси
живал себе, на шее «жены». Иногда, промышлял воров
ством. Но главной «статьей дохода» неразлучной пароч
ки, было их, пугающее своей первозданной грязью, жильё о двенадцати квадратных метрах. Тут же, обитали
Риткины дочери от первого брака: Ленка и Катька, уже
привыкшие к постоянным гостям «проходного двора»: местным алкоголикам, бывшим зэкам, дешевым прости
туткам и прочей шушаре, стекающейся отовсюду и, глав
ное, несущей выпить.
Но пьяному Михаилу, было море по колено, относи
тельно того, что и с кем «бычить», чтобы только, не ду
мать о Наде. Он даже попробовал, как то, «Родничок» —
розовый технический спирт, для «просветления» разбав
ленный «Белизной», местными умельцами кавказцами…
Но всему приходит предел, а именно настал тот перелом
ный момент, когда Ритка не выдержав настойчивых
требований «халявщика», погнала его от себя, в три шеи.
— Сколько можно, жрать за наш счет?! Хоть бы со
весть поимел! Пошел к еб й матери!
И Михаил пошел к матери, только своей. Но батя, бывший в завязке уже полгода, выскочил, как разъярён
Читать дальше
