Блохин Николай - Диковинки красного угла

Нелегкая это была исповедь, я ее издалека наблюдал. В голос, на весь храм рыдал бывший мошенник. Много ведь там еще чего всплыло, он сам потом рассказывал. И присудил ему старец Порфирий все деньги, что он от флакончиков нажил, нищим раздать. А оказалось, что он на эти флакончики и прочее такое и квартиру себе купил, и мебель, и на машину почти накопил.

Участвовал я в этой распродаже. Помню кучу денег у себя на столе. Ни до, ни после не видал я столько. И до чего же легко он их раздавал! Ой, Ваня! — спохватился вдруг Игнатий Пудович. — А времени-то сколько!

Все с сожалением посмотрели на большие, в темной резной деревянной раме, часы и стали нехотя вылезать из-за стола. Хозяева проводили ребят с учительницей до дверей и распрощались до завтрашнего дня. На улице было безветренно, под ногами скрипел снег, и задумчивая луна искоса поглядывала на молчаливых учеников и на их классную, для которых сегодняшний день был таким долгим и насыщенным...

Ёлка из Звенящего Бора

Когда на следующий день 6-й «А» под предводительством своей классной явился к сторожке, их уже ждал там Игнатий Пудович с улыбкой такой заразительной, что безотчетно заулыбались все.

— С Новым годом! — улыбнулась Евдокия Николаевна. — А где же Ваня?

— А Ваня в храме, на литургии. Сейчас и мы все туда пойдем. Важнее того, что сейчас происходит в нашем храме и во всех других православных храмах, нет ничего на земле. А вы ж, небось, и на Богослужении ни разу не были?

— Это точно, — громко прозвучал позади шеренги ребят женский голос.

И все узнали этот голос и разом обернулись на него. Перед ними стояла завуч Эмилия Васильевна. Первая реакция шестиклассников — испуг: сейчас всем нагорит — вместо уроков в церковь пошли! Но, видя, как улыбается их классная завучу, поняли, что не нагорит, завуч пришла не разгон устраивать, а с тем же, что и они.

Игнатий Пудович всё с той же улыбкой поклонился ей. И завуч сделала поклон в его сторону. Затем она подошла к улыбающейся ей классной и сказала тихо:

— Слушай, Кларка, а ведь я всю ночь не спала и сама не знаю почему.

Но всё это тихо сказанное слышали все. Дело в том, что завуч не умела говорить тихо. Как она сама про себя любила повторять: «Я вся слеплена из громкости!». И когда она это произносила, то казалось, что «громкость» — это нечто живое и очень хотелось узнать, из чего она слеплена. А слеплена она была в боях на фронте, где совсем юная тогда Эммочка служила санитаркой, а там «только орать приходилось». Так она сама определяла, откуда слепилась «громкость». И еще добавляла: «Это — фронтовой подарочек». Таковых «подарочков» ей там было дарено еще два: беспощадность к себе и другим за невыполнение приказа и одновременно — великодушие к тем, кто не выполнив приказа, — не оправдывался. Сама никогда не оправдывалась, за что начальство ее ценило всегда, и даже нынешняя директриса, весьма прохладно, если не сказать больше, относившаяся к завучу, говорила, что если бы не Эмка (так ее звали все за глаза), то школа давно бы превратилась из кузницы грамотности в гнездо разбойников. Давно перешагнув пенсионный возраст, Эмилия Васильевна говорила про себя так: «День моего ухода на пенсию будет последним днем моей жизни». И никто не возражал в ответ, что слишком громко сказано, ведь все знали, что слеплена она из громкости!

Итак, Эмилия Васильевна подошла к классной 6-го «А» и сказала:

— Слушай, Кларка, а ведь я всю ночь не спала и сама не знаю почему.

А в ответ услышала:

— Эмилия Васильевна, а я больше не Клара и не Карловна.

Глаза Эмилии Васильевны оторопело вскинулись:

— К-как? И... и кто ж ты теперь?

— Я — Евдокия Николаевна.

— Да! — встрял тут Игнатий Пудович. — Возвернулись рабе Божией Евдокии ее крещеное имя и ее крещеное отчество.

— Вот так раз... — завуч совсем растерялась. — Во мороки теперь тебе будет.

— Эмильвасильна, — подал голос отличник Павел Фивейский, — зато теперь у нашей классной клички не будет.

— Кличку вы кому хочешь придумаете. Спасибо, что меня хоть «эмкой» кличете, а не «студебеккером», — и, видя недоумение шестиклашек, пояснила, что «студебеккер» — это грузовой автомобиль времен войны, при этом удивляясь про себя, что можно не знать, что такое «студебеккер».

— Никакой мороки я теперь не боюсь, да и не так уж много ее будет, — ответила улыбаясь, Евдокия Николаевна. — В общем, ладно, всё решено. Я ведь сегодня тоже мало спала, я календарь церковный листала, вчера Игнатий Пудович подарил... и между прочим, у вас, Эмилия Васильевна, сегодня — именины, память вашего небесного покровителя , — последнюю фразу очень выделила голосом Евдокия Николаевна. — Правильно я говорю, Игнатий Пудович?