Лимонов Анатолий - Девочка Прасковья

— Давай съедим по сухарику! — предложила девчонка.

— С большим удовольствием! — оживился я и, сплюнув ставшую уже горькой резинку, взял ножичек и надрезал им целлофановый пакетик с хрустиками.

Похоже, эти сухари были единственным, чего не коснулась вчера вода. Пашка дала мне всего один маленький кусочек, который я тут же и проглотил, звонко хрустнув на всю пещеру. А девчонка сначала что-то прошептала, потом перекрестилась и положила сухарик в рот.

— А еще можно? — спросил я. — Вкусные! Правда, без перчика... Я с паприкой люблю.

— Нет, это же не еда! А священные хлебцы! Их употребляют только или утром, натощак, или в случае какой-нибудь болезни... И то с благоговением и трепетом...

— Жаль! — вздохнул я и погладил, успокаивая, свой урчащий от голода животик. — Скорей бы выглянуло солнце! Просушить бы все... А то, если окислятся контакты в мобильнике, нам тогда не созвониться с людьми, и спасатели неизвестно как скоро нас отыщут...

— Ты думаешь, нас уже ищут? — спросила Пашка.

— Конечно! Тетя Клава поднимет на уши весь Урал! Правда, конечно, видишь, какая погодка... Но как разъяснится, так сразу и пойдут! Это уж точно!

— А они знают, где мы?

— Вряд ли... Не знаю, сколько мы проплыли по этой реке... Боюсь, что порядочно... А нас начнут искать с паромной переправы, считая, что мы вернулись на берег. Ну, ничего, рано или поздно доберутся! У них же и вертолеты есть! Мне бы вот только домой звякнуть! Эх, в Египте-то бы сейчас уже через минуту все было бы в полном порядке! Слушай, Паш, а ты была в Египте? — я взял зеркальце и расческу и не спеша причесал свои начинающие уже отрастать волосы.

— Смеешься?! — хмыкнула девчонка. — Я в Москве-то всего два раза была... Да вот в это путешествие съездила с тетей Зоей... А ты был?

— Ты знаешь, не успел! Мы еще в начале июля собирались всей семьей рвануть, да отца вот отозвали на службу на целых три недели! А тут тетя Клава подвернулась с этой путевкой на Урал. Ну, я и согласился поехать, чтоб время побыстрей прошло... Завтра мы бы уже билеты стали заказывать в Египет. Да вот опять загвоздочка вышла... Но это ничего, пару дней теперь подождать можно...

— Прости, это ведь все из-за меня, да?

— Да брось ты! Это все гроза спутала! Она давно уже гналась за нами.

— А тетя Клава у тебя — очень хорошая женщина! Такая непоседа...

— Еще бы! Она у нас экстремалка! Для нее в такие походы ходить — все равно, что семечки щелкать! Где уж только ни побывала... Жаль вот только плавать не умеет, а то бы наверняка и самого Конюхова сделала!

— Она твоя родная тетя?

— Нет, просто соседка, друг семьи. Она, ты знаешь, почти как твоя мама. Одна с сыном живет. Правда, ему уже шестнадцать. А батя их уже лет шесть как не живет с ними. Тоже герой, променял такую женщину на какую-то мымру из провинциального театра... Чудно...

— А почему она не с сыном, а с тобой поехала?

— Да его отец забрал на юг, с аквалангом поплавать. Соскучился, наконец, по чаду, понимаешь... Лёха-то, он весь в батю — и личиком, и душою... А вот тете Клаве остается разве что с природой оттягиваться... А вот твоя тетя Зоя тебе родная, точно? Вы сильно похожи.

— Правда. Она мамина старшая сестра. Но живет тетя Зоя очень далеко от нас, и видимся мы совсем редко. Вот как-то раздобыла путевку, ну и решила со мной хоть немного времени провести. Как она теперь там... — и девчонка грустно вздохнула.

— Не унывай! Все скоро образуется! Вот только солнышка дождемся...

— Ой, и влетит мне от мамки! Ведь это я всю эту кашу заварила...

— Ты же книжку спасала! Про святых... Не бойся, они заступятся...

НА БОЛОТЕ

Солнце пробило молочный туман внезапно. Слепящее глаза раскаленное золото хлынуло всюду: на пещеру, на сосны, на гранитные выступы мрачной горы. Зеленые мхи вмиг стали желто-оранжевыми, а росная паутина засверкала дивными алмазами.

— Наконец-то! — облегченно выдохнул я и, быстро разобрав телефон, зажигалку и брелок, насколько это было возможным, разложил их детали на просушку.

Потом вышел из пещеры, чтобы осмотреть окрестности. Прямо у подножия скалы весело бежала неугомонная речка, синяя, со свежими стеклянными струями, с пенистыми завихрениями, с галькой и песочком на отмелях... Вспомнив вчерашнее купание в этой, казавшейся вполне безобидной, речушке, я невольно передернул плечами. Берега были холмисты, красивы и дики... Кругом лес, тишина... Какая-то тревожная умиротворенность разливалась по округе. Туман резко отступал, укрываясь в расселины, в заросли, в завалы из упавших в грозу деревьев. Наша гора, так тщательно промытая ночным ливнем, блестела на солнце и казалась выплавленной из меди. За спиной зашуршали камни. Я обернулся. Из пещеры вышла девчонка и тут же замерла, зажмурившись от ярких лучей светила. В этот миг она тоже была вся бронзовая, точно ожившая мумия Нефертити.