Лимонов Анатолий - Девочка Прасковья

— Хозяйка Медной горы, да и только! — усмехнулся я и сказал: — Пойду гляну, что на той стороне горы.

Взобравшись на самую вершину, я огляделся. Панорама открывалась не очень-то приятная. Куда ни глянь — бескрайние болота с островками деревьев и кустарника. И только у самого горизонта маячила, точно мираж, мягкая линия блекло-зеленых холмов. Голод снова стал заявлять о себе настырным урчанием в животе и обильным выделением слюны. Я вздохнул и, еще раз разочарованно взглянув на курящиеся бело-розовой дымкой болота, вернулся к пещере. Пашка сидела около камня с моими вещичками и с интересом рассматривала их. Когда я подошел, она спросила:

— Ну, что там?

— Одни болота! А дальше, наверное, опять горы. Да тут другого и нечего ждать! Сама знаешь... Сколько бродили в походе, а все только леса, скалы, пещеры, болота, озера с речками... Жилье-то раз в сто километров встретишь. Глушь невероятная!

— Что будем делать? — насторожилась девчонка.

— Сейчас первым делом постараюсь оживить мобилу. Надо же заявить миру о себе! — и я принялся собирать обратно детали своих нехитрых предметов цивилизации.

Фонарик загорелся, зажигалка, пощелкав, тоже дала искру. А вот мобильник заартачился. Как бы он вообще не захлебнулся! Вода — смерть для электроники! Я потряс его, продул все детали и отверстия, собрал-разобрал раза три. Пашка предложила:

— Скажи «Господи, благослови!» — и перекрестила меня.

Я усмехнулся, но сделал так, как она хотела. Прежде, чем снова нажать заветную кнопку вызова, я прокашлялся и громко сказал «Ну, благослови, Господи!»

И, о чудо! Трубка ожила! Мама ответила почти сразу же, похоже, более всего ждала этого звонка.

— Ма, это я! — крикнул я радостно.

— Жорка, сынок, это ты?! Ну, слава Богу! Ты жив!

— Да куда же я денусь!

— Как ты там... Жорочка, здоровье как? — глотая слезы счастья, говорила мама.

Ее голос тронул меня за душу и я поперхнулся:

— Да все... нормально, мам... вы там не беспокойтесь!

— А девочка? Как девочка? Ты спас ее?

— А как же! Стоило ли тогда купаться! — с гордостью ответил я и покосился на Пашку.

Она стояла в отдалении, чтоб не мешать, но, уверен, ловила ухом каждое мое слово. Здесь, на горе, связь была отличная, и я говорил с домом так, точно сидел в своей комнате.

— Она здесь, рядом! Мы в полном порядке! А вы как? — снова крикнул я в трубку.

— Да мы-то что, Жора... Слушай, вы там ждите, скоро за вами прилетит вертолет и вездеход приедет! Наша тетя Клава и девочкина тетя остались на станции и организуют поиски. Ты же знаешь, сынок, тетя Клава всех на ноги поставит, если что...

— Это да! — усмехнулся я.

— Скажи, сынок, где... где вы находитесь? Хоть примерно!

— Ну, мы... — я осмотрелся. — Мы у реки сейчас, на горе сидим. Это несколько миль вниз по течению, если считать от переправы... Ма, скажи им, что мы будем жечь костер и дымить, сразу заметят... А дров тут навалом! — и тут я вдруг с каким-то ледяным холодком, резанувшим по сердцу, почувствовал, что меня, похоже, уже не слышат!

Я быстро взглянул на трубку. Так и есть! Мобильник разрядился!

— Ах же ты, дрянная электроника! — простонал я и со злостью зашвырнул ставшую вмиг ненужной трубку в глубь пещеры.

— Жор, ты что?! — подбежала удивленная девчонка.

— Эта мобила вздумала разрядиться в тот самый момент, когда я сообщал миру наши координаты! Вот зараза! — и я, сев на валун, с силой стукнул кулаком по теплому граниту. — В такой момент! А?

Пашка ничего не сказала, прошла в пещеру, отыскала там трубку и вышла обратно. Она нажимала на кнопки, точно не верила моим словам и надеялась на чудо, что сможет вдруг оживить умершее пластиковое тело...

— Выбрось его в реку! Предатель! Не мог еще десять секунд потерпеть... — сокрушался я.

— Жор, да ты не переживай, нас и так отыщут! Погода хорошая. Вертолет сможет теперь прилететь...

— Может и отыщут... Но не так скоро... А я с голоду помираю! Время-то, поди, уже давно за полдень перевалило! Ну, ладно, ты права, Пятница, нечего охать. Давай лучше хворост собирать. Разведем костер высотой до неба, и по дыму нас хоть кто заметит!

Девчонка мобилу выкидывать не стала, а положила трубку себе в карман, а следом засунула зеркальце и платочек. Я тоже быстро забросил свой жалкий скарб в карман бриджей и застегнул на нем молнию. Принялись за дело. Вскоре натаскали к вершине здоровенную кучу сушняка, собранного в укромных местах и расщелинах, и влажных еловых лапок (для дыма). Я почиркал зажигалкой, и огонек весело затрещал на сучьях. Через пару минут над горой закурился сначала робкий, а потом все более густой сизо-белый дым, наполненный горьковатым ароматом хвои. Я осмотрелся. Нигде ни души, ни точки в небе. Только одни крупные сочные облака, довольно быстро проносящиеся над нами. Спасатели, до сих пор, похоже, ничего не предпринимавшие из-за бури и тумана, может, только еще сейчас начинали выводить свою технику на дело. А ведь от парома до станции километров шестьдесят по раскисшей теперь дороге, да и мы отплыли по реке километров на -дцать... Да и буря тут, видать, поработала на славу, и дороги все, поди, завалило сломанными и вырванными с корнем деревьями. Одна надежда на вертолет. А вот есть ли он на станции-то? Скорее всего, будут вызывать вертушку из другого города. А ведь это еще миль сто двадцать... Короче, прикинул я, найдут нас, по-любому, еще не так скоро, как хотелось бы. В лучшем случае — к вечеру. А голод проник уже во все печенки!