Петров Александр - Миссионер

Гена, несмотря на выпитый литр молока, ел с аппетитом и нахваливал простую монастырскую еду. Михаил рассказал, что каждый день к ним приходят деревенские ребята возрастом от десяти и до двадцати. Он им дает задание, следит за исполнением и каждый день расплачивается из расчета пять рублей на каждого. Для многих семей эти деньги чуть ли не единственный доход. Монастырь использовался при советской власти под механические мастерские, все тут трещало и рассыпалось. Снег через разрушенную кровлю падал прямо в помещения. Сейчас уже есть, где служить и где спать-есть, монастырские поля дают урожай, лес — грибы, а река — рыбу. Так что жить можно. Небогато и скромно — как жил основатель обители Преподобный. А впереди восстановление еще двух храмов.

— Так что работы много, — заключил Михаил.

На всенощную собрались в оштукатуренном храме с недостроенным иконостасом. Кроме четырех приезжих здесь стояли три женщины и шесть монахов. На клиросе двое послушников читали и пели, четверо служили у иконостаса и в алтаре. Служба проходила неспешно и продолжалась четыре часа.

Когда вышли из храма, теплый тихий вечер опускался на обитель. Черные фигуры монахов безмолвно растворились в сумерках.

Теперь в ночном бдении, каждый в своей келье, они войдут в молитвенное общение с Богом и будут молить Его о спасении падшего мира, об оставшихся в миру друзьях и родственниках, помянут покойников... И те умершие, которые вопят в преисподней за грехи свои, получат послабление или прощение, а те, кто уже в блаженстве Царствия Небесного, у престола Господнего тоже воспылают в молитве к сияющему во славе Вседержителю. И для нас незримо, а для Небес — яркими всполохами польются они к Милостивому и бесконечно Любящему всех человеков. А к людям молитвы монахов вернутся какими-то успехами, нечаянными исцелениями, решенными «случайно» проблемами. А после смерти для многих человеков эти молитвы, может быть, станут единственным спасением от ревущего пламени адского огня...

Михаил провел их в свою келью и включил электрочайник. Юрий сбегал за привезенными пакетами с чаем, кофе, печеньями и конфетами. Зашел игумен и присел на диван.

Андрей рассказал, с какими трудностями они сюда выбирались: про болезни и поломку машины Бугра, про резкие колебания погоды с проливными дождями. Отец Алексий сказал, что это у всех так: враг посылает искушения, чтобы отвратить людей от обители.

— Зато отсюда поедете спокойно и без каких-нибудь трудностей. Преподобный вам в дороге поможет. Мы, когда едем в Москву по делам, — батюшка слегка улыбнулся, — как увидим гаишника, молимся Преподобному — и тот нас будто не замечает. Даже если поднимает жезл, то останавливает не нас, а следующую машину. Вы тоже обращайтесь к святому с молитвой «Преподобный, помоги нам...» — и он вас не оставит.

Речь игумена напоминала спокойные воды могучей реки — неспешная и тихая. Но когда он говорил, все замолкали и ловили каждое слово.

— Отец Алексий, вот мы привезли к вам Геннадия, — заговорил Бугор. — Он уже второй раз срывается по пьяному делу. Можно ему тут поработать, чтобы и вам помочь, и с пьянкой покончить?

— Можно, конечно, руки умелые нам нужны.

— А то ведь лечиться он не хочет, а без работы совсем пропадет.

— А кто сейчас в миру лечит от пьянства? — отец Алексий поднял на Бугра глаза. — Жулики да колдуны. Лучше телом в страшных муках умереть, чем с ними душу свою загубить навечно. А пьянство тоже ведь неспроста. В житии Серафима Саровского говорится, что святой одному генералу предсказал, что будет ему попущено Господом пьянствовать три года, чтобы не погубить душу в гордыне. Так что пьянство иногда для смирения попускается. Только вот не дай Бог обращаться к колдунам-экстрасенсам и бабкам-ведьмам... Это на погибель души. Бабки эти сами уже в аду, и пациентов туда отправляют.

На своем стуле нетерпеливо заерзал Юрий:

— А у нас на работе несколько человек кодировались, так пить бросили. В семьях у них теперь полное спокойствие, стали в театры ходить, работают хорошо. Дети ими гордиться стали, а раньше стыдились друзей в гости приглашать. А один даже на воспитание двух сирот из детдома взял. Что же здесь плохого?

— Плохо то, что на душу свою печать сатанинскую поставили и для преисподней ее приготовили, — так же тихо произнес батюшка страшные слова. — И теперь подумайте, что для семей лучше: такой трезвый сатанист или пьяный, но Божий человек. Церковь ведь лечит пьянство — молитвой, постом, физическим трудом, покаянием.­