Петров Александр - Миссионер

— На телевидении, бабушка, таких много.

— А что, путевых не осталось? — она оглядела гостей, удостоверилась, что вид у них терпимый, и взялась за пульт. Ее корявый большой палец довольно резво бегал по кнопкам, переключая каналы.

— Гляди, кровищи скока, — у меня дед, когда поросенка режет, то меньше получается. Рожи зеленые пошли. Спортились совсем. А во — девка тоже дрыгается, эта наоборот, на мужика смахивает... тоща-то, тоща! Одни мослы под штанами. Скуластенька... Совсем муж до срама довел. Аль такие безмужни, а?

— Случается, что выходят. Но ненадолго.

— Так кому такая костлявая нужна? Я видела, там у вас и пухленькие бывают. Мягонькие-то все лучше. Нет, гляди-гляди — и доходяга эта в трясучку пошла. Если б не музыка — во грохоту было бы! Как от погремушки. А это кто такой справный? Сразу видно, зарплату домой носит. Этот самостоятельный. На механика нашего похож. Тот даже техникум кончил. Когда напьется — по улице не ходит, а скромно — все по гумнам, огородами винтует. Так кто этот солидный?

— Бандит. Всю страну ограбил.

— Ну, надо же! Как справный — сразу бандит. Нет у вас там порядку, ребяты.

— Есть, бабушка, только по этому ящику его редко показывают. Этим «справным» не выгодно. Не все еще из страны вывезли.

Плес начался домами отдыха, уютно стоящими на густо поросших густыми зарослями холмах. По крутой дороге мимо лениво бредущих отдыхающих они спустились к набережной Волги.

Вышли из машины и неспешно побрели вдоль реки по березовой аллее. Старые вековые березы ровно посажены чьей-то заботливой рукой много лет назад. Вот уж человека давно нет, а березки стоят и радуют глаз. От воды потягивало прохладным тинистым душком. Многочисленные лодки уткнулись острыми носами в каменистый берег. По воде туда-сюда сновали катера, тяжко тащились баржи с песком.

Вдоль набережной теснились купеческие домики прошлого века. Рядом с их разноликими фасадами кучковались художники с этюдниками. Они продавали свои картины, отдаленно напоминающие пейзажи самого знаменитого посетителя этих мест — Исаака Левитана.

А вот и домик, где проживал художник. Путешественники вошли внутрь и оказались среди знакомых со школы пейзажей, на которых узнавалось только что виденное природное раздолье. Вот, например, только что они любовались вот этим пологим лесистым берегом под высоким синим небом в легких облаках. Но на полотне все это светится и пронзается лучами солнца, трепещет и летит ввысь, направляемое мощными мазками пейзажиста. А вот «Над вечным покоем»!.. Так бы оторваться от крутых холмистых берегов и взлететь в небесные просторы...

Поднялись они и на второй этаж, где жил художник. Потолки там были низкими, и Андрею пришлось несколько ссутулиться. А ведь на фотографиях художник не выглядит низкорослым. В комнатах все аскетично скромно: столик, узкая кровать, маленький шкафчик, полудетские стульчики; но совершенно роскошно при этом выглядят мольберт и вид из окна.

Городок уютно расположился на крутых зеленых холмах. Красочные домики или куплены уже, или сняты художниками. Всюду они: кто бредет, кто стоит с этюдником и мрачно стреляет острыми глазами из-под буйной волосяной растительности на досужих прохожих.

Забрались наши путешественники и на гору Свободы. И представилось, как отсюда, с этой высоты, гремел могучий бас Шаляпина, приезжавшего сюда набраться мощи. И гудел его органный голосище, наполняя ветреное пространство: «Э-ей, ухнем!»...

Храмы белыми свечами освещают беспредельную синеву небес. Прозрачные березы белеют среди сочной душистой зелени. Синие воды обширно разлились текучими блесткими зеркалами.

«Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас», — произнес под дверью кельи Андрей. «Аминь», — послышалось из-за двери. Андрей вошел и присел на предложенный ему стул. В маленькой келье, еле вмещавшей лишь столик и узкую кровать с двумя стульями, стены увешаны иконами и книжными полками.

Андрей рассказал о поездке в Плес, восторгаясь красотой природы и талантом пейзажиста. Батюшка никак на этот рассказ не отреагировал. Андрей поинтересовался, как тот отнесся к Геннадию.

— Ничего, человек он работящий, Бог даст — потихоньку исправится. Конечно, война его здорово покорежила. Но ведь и к Богу привела. Пусть поживет здесь, подальше от соблазнов.

— Посоветуйте, батюшка, как жить с людьми, которые не принимают веры.

— Любить их. Как болеющую руку мы больше жалеем и лечим, так и этих несчастных больше надо жалеть. И молиться за них. Отвержение Бога — это ведь духовная болезнь.