Петров Александр - Неофит в потоке сознания

Суровый отец молча заулыбался, показывая кулак с оттопыренным большим пальцем, а мать сверкнула глазами, а когда её взгляд долетел и до меня, из глубины зрачков прыснул странный коктейль из зависти, ревности и страха: дочь, её собственная дочь, «гадкий утенок», замухрышка, синий чулок – на семейном конкурсе красоты вспорхнула на верхнюю ступень пьедестала и подхватила из опущенных морщинистых маминых рук бриллиантовую корону королевы красоты. С той минуты моя жена стала красавицей не только в моих ослепленных влюбленностью глазах, но и – самое главное – в своих собственных. Её спина как-то естественно выпрямилась, подбородок приподнялся, и без того немаленькие глаза стали казаться просто огромными, в походке появилась упругость и глиссирующий полёт, а в жестах рук, а в выражении лица – та прохладная недоступность, которая так притягивает мужское внимание. Разумеется, выросли мои расходы на одежду жены прямо пропорционально её самооценке, а так же – уколы ревности и глубина моих вздохов. Но это нормально.

Я знал, что Вера всем подругам рассказывает, какой я непутёвый муж, при этом всячески подчеркивая свою домовитость, и в подробностях расписывает свои страдания. Иной раз на супружеском ложе я чувствовал себя акробатом на арене цирка, каждое движение которого наблюдает и обсуждает многочисленная публика. Случалось, приходили к нам подруги жены, кто-то из них надо мной насмехался, делая прозрачные пошлые намёки, а кто-то только и ждал, когда жена отойдет на кухню, чтобы томно волнуясь тщательно обтянутой грудью, намекнуть, что она не против провести со мной вечерок-другой, раз уж в этом доме в грош не ставят столь интересного мужчину, потому что она-то уж точно сумеет оценить меня по достоинству.

Во время застолий теща по традиции вспоминала, как дважды тесть напивался пьяным на банкетах, его притаскивали домой бесчувственного и как мешок с картошкой сваливали в прихожей, а раз даже ей пришлось вытаскивать его из вытрезвителя. Алексей Иванович в таких случаях низко опускал голову и пыхтел, оживая лишь после того, как вслед за матерью вступала дочь и в красках живописала, как её Миша выносит мусор, ходит за хлебом, стоит в очереди в сберкассе или на почте.

Дело в том, что я изо всех сил пытался любое бытовое событие превратить в праздник. Так, вынос мусорного ведра я превращал в путешествие в необычный мир, где по своим таинственным законом обитают звери и птицы, кошки и воробьи, где независимо от политической ситуации вслед за зимой обязательно наступает весна, где воздух насыщен таинственной вибрацией звуков и неясных движений, где даже чахлая травинка или сухой листок, падающий с дерева, где малыш в песочнице и старуха на лавке; и еще то, невидимое, но ощутимое и предполагаемое – всё, всё, всё принимает участие в реализации великого замысла Творца, в сей земной жизни непостижимого нами. В очереди в сберкассе я внимательно рассматривал людей, прислушивался к разговорам и звукам снаружи и внутри, режиссируя целые спектакли из великолепных актеров, окружавших меня. В результате таких путешествий минутный поход с мусорным ведром до помойки с вонючими баками мог растянуться до получаса или даже дольше. Да и после сберкассы я не спешил вернуться домой, а с наслаждением гулял, присаживался на скамейки или останавливался поговорить с соседями и знакомыми. Разумеется, жена всё это представляла в виде фарса, в котором городской дурачок ведёт себя как и положено тихопомешанному шизофренику, то есть очень и очень непонятно, а поэтому смешно и предосудительно.

Совру, конечно, если стану утверждать, что ко мне в голову не залетали мысли о разводе. Случались и мысли, и даже острое желание махнуть на всё рукой и удрать куда-нибудь, где нет ссор и скандалов, где можно пожить в тишине и покое. Например, когда узнал от тещи в пылу её нетрезвого красноречия нечто отвратительное:

– А ты знаешь, что твоя жена дважды делала аборт, чтобы не рожать дебилов от такого урода как ты!

– Не сомневаюсь, – проскрипел я тогда, сглатывая ком в горле, – что это вы её уговорили. Вера всегда хотела детей от меня. В отличие от вас, уважаемая теща, моя жена не считает меня ни уродом, не дебилом. Мы любим друг друга, как бы вам это не было противно, а в любви обычно рождаются здоровые и красивые детки.

– Мама, прекрати, – взрывалась дочь, – это же ты меня вынуждала, обещая выгнать из дому и проклясть навечно. Это ты каждый раз говорила, что у нас нет еще собственного жилья, что даже крысы плодятся только в своей норе, что мы еще не сделали карьеру, не пожили для себя и своего счастья, и все такое.