Козлов Сергей - Движда

— Ну, в высоких сферах мне некогда было летать, я поезда таскал. Но нынче, некоторые и на это не способны: ни родить, ни построить, ни посадить... Садят нынче только в тюрьму! — обрадовался машинист найденной игре смыслов.

Доктор между тем измерил давление и у Ивана Петровича.

— Жалобы-предложения есть?

— Доктор, не отключайте моего коллегу, Виталия Степановича. Скоро приедут из областной газеты, — попросил Платонов.

— И на пост уже звонили, и мне, — сообщил доктор, — даже заплатить обещали, — он сделал паузу, — и Маша просила. Дело-то не в этом. Дело, как вы говорите, в смысле. Что проку перекачивать воздух, если...

— И все же, — поторопился перебить Константин, — хоть какой-то шанс есть?

— Не знаю, — честно ответил врач уже на пороге и вышел в коридор.

На разговор Платонов потратил последние силы. Снова подступила тошнота, и глаза сами собой стали закрываться. Он уже готов был провалиться в обволакивающий сознание мягкий зовущий мрак, но Иван Петрович напомнил о своем присутствии:

— Слышь, Костя, — позвал он, — я тебе еще хотел досказать. Про Машу. Ты только ей не говори. Ладно? Я, благодаря ей, надеюсь на неделю раньше отсюда выйти.

— Каким образом? — зовущий мрак пришлось усилием воли отогнать.

— А вот послушай. Тут некоторые смеются над ней, презирают. Мол, бывшая проститутка стала в церковь ходить. А многие, наоборот, очень уважают. Многим она помогла. Уж не знаю, чем и как, но через эту палату многие прошли. Так вот, за кем Маша ухаживала, чуть ли не с того света возвращались. Даже врачи, когда у них какое-нибудь безвыходное положение, Машу зовут. Говорят, она в операционной держит голову больного в руках...

— В руках? Голову?

— Ну да. И все проходит гладко даже в самых сложных случаях. Ее Магдалиной-то Кутеев прозвал.

— Кто это?

— Да олигарх местный. Он еще в перестроечные времена песчаные карьеры под себя подмял. Все думали — на фига карьеры? А он будто знал, что строить много будут. Короче — разбогател на этом. У него теперь несколько строительных фирм. Даже в Москве. Но живет он чаще здесь. Дворец у него на окраине. Песчаным замком в народе называют. Так вот, когда Маша из Москвы вернулась, он хотел на ней жениться, несмотря на то, что за ней такая слава тянулась. Взбрендило мужику — и все тут! Во как! А она — ни в какую! Чего он только ей не предлагал. Вот с его легкой-нелегкой руки Магдалиной и назвали.

— А ты знаешь, Иван Петрович, кто такая Магдалина?

— Ну... слышал... Там... с Иисусом Христом... вроде как...

— Евангелие не читал, — догадался Платонов.

— Да некогда, — отмахнулся машинист.

— Щас-то почему некогда? На пенсии. Самое время. Это ж не «Война и мир».

— Ты чего сказать-то хочешь? Грамоте высшей мне уже поздно учиться, а душу я трудом спасал. Думаешь, — он ткнул пальцем в потолок, — там не прокатит?

— Не знаю, — честно ответил Константин.

— Так чего ты про Магдалину-то рассказать хотел?

— Вообще-то был в древней Иудее город Магдала. Вот почему ту Марию прозвали Магдалиной. Жалко, что нет сейчас под рукой репродукции картины Поленова «Кто без греха?». Понятнее было бы... Хотя это больше в католической традиции увязывать с той грешницей Марию...

— Ты попроще можешь? Я вот про крашеные яйца чего-то помню, вроде... —попросил Иван Петрович. Ему приходилось уже морщить лоб от обилия информации, которой начал сыпать Платонов.

Константин собрал последние силы, чтобы создать хоть какую-то стройность мыслей и начал:

— Воскресший Иисус явился ей первой...

— Во как! Вот тебе и блудница, — нетерпеливо перебил Иван Петрович.

— В Библии нет точных указаний ее грехов до встречи со Спасителем. Там уже додумывали, дорисовывали в преданиях... Ну, попытаюсь, по порядку...

10

Константину приснился яркий и очень реалистичный сон. Лишенный документов, электронных карт, денег, он вынужден был слоняться по чужому городу в поисках пропитания и подаяния. То нанимался на рынке грузчиком к кавказцам, то просто стоял у магазина, протянув шляпу для милостыни. Во сне он прекрасно знал, что Бабель лежит в коме и хранит тайну местонахождения его паспорта, денег, ключей от квартиры. При этом он испытывал во сне два противоречивых чувства: удивительное для такой ситуации состояние покоя и одновременно гнетущее ощущение безысходности. Двери государственных контор, где он пытался восстановить свое имя, перед Константином брезгливо захлопывались, Марина пыталась завладеть его квартирой, не признавая в нем своего бывшего мужа, в редакции его не узнавали, словно он был обезображен до неузнаваемости, и он снова вынужден был возвращаться в город, где начались их с Бабелем злоключения, постепенно смиряясь со своей новой участью. Сон был очень похож на современный российский сериал, созданный по системе «Золушка наоборот». Даже во сне прошло несколько суток, что для сновидений является большой редкостью. Ночами Платонов спал на вокзальных, выстроенных рядами стульях, сделанных еще при царе-Горохе из гнутой фанеры. Он даже читал вырезанные на них послания потомкам, любимым женщинам и просто пассажирам. Реальность происходящего подтверждалась еще и тем, что во сне Платонов не только выписался из больницы, но даже прихрамывал на обе ноги. Точнее, ему приходилось их слегка подволакивать. Он явственно слышал шарканье подошв по асфальту. Накануне пробуждения он понял, что и кого так упорно искал в чужом городе. Но Маши нигде не было. Словно и не было никогда.