Тырданов Иван - Битва пророков

Тризна при свете костров продолжалась до глубокой ночи. Во всем хазарском войске казнили христиан. Их связывали, грузили на корабли и топили в мешках, чтобы не возиться потом с трупами. По пути на середину Волги их призывали отречься от Христа. Многие возвращались свободными.

Беловский с Венеславой наблюдали это все со стороны, сидя на одном из кораблей, наполовину вытащенном на берег. Венеслава была неравнодушной девушкой. Он помнил, как она потеряла сознание во время казни Тимофея. И сейчас она, боясь посмотреть на кресты, уткнувшись лицом в руку Михаила, тихо плакала. Весь день он рассказывал ей про Христа, про действительный смысл Распятия. Пересказывал Евангельскую историю. Венеслава живо переживала, спрашивала. Ей было непонятно многое. Например – почему апостолы не отбили Иисуса у римлян. Почему даже не попытались? Неужели смерть в бою за Бога их так страшила? Она искренне недоумевала на них. Это был позор, достойный, с ее точки зрения, самого страшного наказания. Она предположила, что если бы Христос пришел на Русь, а не к евреям и апостолы были бы русами, то они бы не позволили Его распять. В крайнем случае, полегли бы все до одного у его ног, защищая до последней капли крови своего учителя!

Над Волгой встала луна. Русы успокоились и уснули. Невероятно, но на крестах еще были живые. Иногда в воцарившейся тишине от них еще доносились тихие стоны или частое, хриплое дыхание.

Вдруг Мишке показалось, что его кто-то позвал по имени. Он насторожился, сказал всхлипывающей Венеславе:

– Тихо! Ты ничего не слышала?

Венеслава замолчала, приподняла голову и тоже прислушалась. Где-то далеко брехала собака, иногда ржали кони. В Волге время от времени плескалась крупная рыба, разбивая волнами зеркальное отражение луны. На фоне звездного неба зловеще торчали силуэты крестов с острыми, выпирающими коленями черкасов.

Прислушиваясь, они отчетливо услышали, как кто-то со стороны крестов тихо стонет:

– Михаи-и-ил!

Через некоторое время послышалось опять:

– Михаи-и-ил!

Беловский с Венеславой привстали.

– Михаи-и-ил! – простонал голос опять.

Мишка сошел на берег, прислушиваясь к голосу.

– Михаи-и-ил!

Осторожно ступая по песку, он пошел на голос. Венеслава вцепилась в его руку.

– Не ходи, мне страшно!

– Кто-то меня зовет. Ты слышишь?

– Слышу, но мне страшно!

– Оставайся здесь, я один схожу.

– Нет! Нет! Я не смогу! Одной мне еще страшней!

– Ничего не бойся. Подожди меня здесь. Я скоро вернусь.

– Нет, не оставляй меня одну, – вцепившись похолодевшими пальцами в его запястье, шептала Венеслава, – это русалки тебя зовут. Не ходи!

– Нет, я пойду. Ничего не бойся. Это не русалки!

– Я не отпущу тебя! Ты не знаешь, русалки по ночам зазывают разными голосами молодцев, чтобы утопить и выпить горячую кровь. Им всегда холодно в воде. Они кровью согреваются!

– Сказки это все! Жди меня тут!

– Нет, я пойду с тобой! Мне страшно…

– Ну, пойдем вместе. Только не смотри на них.

– На кого, а? На кого не смотреть? Кто там? – дрожала она.

– На покойников не смотри. Смотри в ноги, поняла?

– Ага… Поняла… Не буду смотреть. Ты только меня не отпускай! Не отпускай меня, ладно?

– Ладно, ладно! Отпустишь тебя! Вцепилась как щука! Пойдем, только тихо! Хазары заметят – несдобровать нам!

Они осторожно, с остановками стали красться к крестам. Голос продолжал уныло звать:

– Михаи-и-ил…

Кресты стояли четырьмя рядами на расстоянии шести-семи шагов друг от друга. Резко пахло вытекшими из тел испражнениями, кровью и еще чем-то. Каким-то смертельным ужасом, холодным, обильным потом страха. Венеслава, дрожа всем телом, уткнувшись лицом в Михаила, брела, спотыкаясь в полуобморочном состоянии.

– Под ноги смотри!

Но она была не в состоянии оторвать лицо от него. Беловский это понял и прижал ее к себе. Они медленно проходили между крестов, ища голос. Стояла абсолютная тишина, лишь изредка кто-то еле слышно шевелился или вздыхал. Ему вспомнилось, что подобное ощущение было у него в ночной полевой казарме, где, вымотавшиеся за день, мертвым сном спали две сотни человек. В душной тишине помещения иногда кто-то поворачивался, чмокал или сопел. Вот и тут все как будто спят и изредка шевелятся во сне.

– Михаи-и-ил… – послышалось уже ближе.

Михаил пристально всматривался в тела на крестах, ища источник голоса. Но вдруг Венеслава споткнулась. От неожиданности она вскрикнула. Вслед за ней и Беловский почувствовал под ногами что-то мягкое и тяжелое. Они чуть не упали. Присмотревшись, увидели, человека, который пытался ползти.