Тырданов Иван - Битва пророков

– Но и сорняки на поле тоже не взошли…

– Да, согласен, сорняки не взошли. Хазария тоже будет уничтожена до последнего камня. Это тоже результат. Но это все равно нулевой результат. Все, светает, Михаил. Мне пора уходить. Будь мужественен!

– Ты мне все время это повторяешь.

– Да, повторяю. Мужество тебе очень пригодится. Не сдавайся! Благослови тебя Господь! И торопись, уже светает, скоро проснутся стражи!

Он исчез. Вскоре пришла Венеслава с кувшином воды. Она плеснула немного в пересохшие губы Захарии, и они зашевелились. Она плеснула еще, и Захария стал жадно сглатывать.

– Много воды не давай, – предупредил Михаил, знакомый с навыками выживания в пустыне, – понемногу нужно поить, а то умрет.

Они решили торопиться, потому что светлело на глазах. Над Волгой вставал утренний туман. Хорошо бы было под его покровом сплавить Захарию куда-нибудь в густые прибрежные кусты. Беловский взял его под мышки и приподнял.

– Венеслава, помоги! Здоров же Захар Тимофеевич!

Девушка схватила черкаса за ноги под колени и помогла закинуть его к Михаилу на спину. Сильно болела раненая грудь. Поврежденные ребра еще не зажили. Но он, превозмогая боль, поволок Захарию к берегу. То, что стало уже немного светло, было на руку им. По крайней мере не наступили ни на одного, спящего на берегу руса. Им удалось добраться до берега незамеченными.

– Неси сюда, – шептала Венеслава, – я тут челнок привязала!

Беловский зашел в воду и осторожно опустил раненого в лодку. Венеслава тоже легко запрыгнула в него и сказала:

– Ты возвращайся и ложись спать, как будто и не уходил никуда. А то сейчас начнут просыпаться, и кто-нибудь увидит, что ты куда-то отлучался. А я отвезу черкаса за дальний островок. Там есть затон, заросший тальником. Я его спрячу и вернусь. За меня не беспокойся…

– Хорошо, Венеславушка-ангел, плыви с Богом!

Михаил действительно крепко уснул. И проснулся лишь от громких голосов на берегу. Он приподнялся со скамьи, на которой спал и увидел, что там, где стояли кресты, бегают и чего-то кричат хазары. Он понял, что они заметили пропажу Захарии. Он увидел челнок и понял, что Венеслава уже вернулась. Какая умница!

Русы тоже давно уже проснулись и удивленно смотрели на хазар.

– Чего они там суетятся, Беляк? – спросили у него ближайшие воины.

– Кто-то пропал, вроде бы с креста…

– Вот те на! Неужели убег?

– Не понятно…

Вскоре верхами приехал недоуменный Каган со свитой. Он велел всем отойти от крестов. Беловский вышел послушать, что они говорят. Каган был вне себя. Он кричал на хазар:

– Найти его! Из-под земли достать! Вы хотите сказать, что он воскрес, как сын плотника? Найти!

Хазары забегали, изображая поиски. Каган от этой глупости пришел в еще большую ярость.

– Все – вон! Вон с глаз моих! – хрипел он. Русы не понимали и, наоборот, походили ближе, чтобы полюбопытствовать. Каган кричал:

– Следы, не затопчите! Уйдите, уйдите же отсюда! Михаил! Где ты? Уведи русов!

Михаил подбежал к толпе и перевел слова Кагана. Русы с пониманием закивали и отошли в сторону. Между крестов, согнувшись, осторожно ходил высокий и тощий как жердь хазарин. Он где-то прыгал на цыпочках, где-то стоял на одной ноге, стараясь не повредить изрядно затоптанные уже следы. Потом он подошел к Кагану и доложил:

– Там была женщина и варяг.

– Да?! – изумился Каган. – Неужели варяг? Зачем варягу спасать черкаса? Ты ничего не путаешь?

– Нет, мой господин. Тут была женщина и варяг. Следы варяжского башмака. Это или рус, или варяг. Женщина у них только одна – дочь вождя. Допроси ее, мой господин!

Каган сморщил лоб. Такого он не ожидал. Он уже сильно устал от русов. От них постоянно исходили какие-то неприятности. Он делал все, чтобы не поссориться с ними. Святослав, наверное, уже близко. Скоро он будет тут. Непременно нужно его дождаться и не обидеть русов. Они должны ему сказать, что Каган к ним относился как к дорогим гостям, иначе все пропало! Все замыслы могут рухнуть от малейшего каприза этих варваров! А тут еще эта девчонка! Второй раз из-за нее срываются все его планы! Она приносит ему несчастья! Но как от нее избавиться? Ведь она дочь вождя…

Неужели она снюхалась с молодым черкасом, который пропал с креста? И когда только успела? На глазах у русов? А почему бы и нет? Они не просыхают уже столько дней! Да их самих можно выкрасть в любое время, как баранов! Что ж, вполне возможно, что снюхалась… Но что же с ней сделать? Наказывать ее нельзя… Нельзя ссориться с русами! Ах, какая досада! Ну, ничего… всему свое время! Однако нужно хотя бы найти и вернуть беглеца! Нужно поговорить с ней. Ласково поговорить. Позвать отца, рассказать ему все о ней. Вместе надавить, пожурить по-отцовски. Сучка, конечно, распустит сопли и сознается. А мы ее простим великодушно. Простим за молодость и уважение к русам. Конечно, простим, разве мы не умеем прощать? Христиане врут, что прощают всех направо и налево. Им прощать-то некого! Что могут сделать все эти нищие проповедники? Что и кому? Поэтому они и прощают, что ничего все равно не сделают. Они свое бессилие прикрывают благородными побуждениями. Вот ты попробуй простить, когда в твоих силах сделать все! Когда от твоего слова зависит жизнь тысяч и тысяч! Когда это не пустые фразы, а действительно реальный поступок. Простить – это великий поступок, сотрясающий основы всего мирозданья. Поступок, оставляющий какое-либо деяние без последствий, без завершения, без конечного результата. Это в корне неправильно! Это – незаконно! Это может сломать весь мир, весь порядок в мире! Справедливость требует своего торжества, нельзя его останавливать.