Веселовская Надежда - Союз любви

Дымком кистей, застывших на весу,

Она тотчас напомнила красу

Степенной и медлительной крестьянки...

Взгляни, и вправду – чинная какая!

Как после утомительного дня

Вошла -

и распрямилась, отдыхая,

Как руки,

гроздья белые клоня.

ОЩУЩЕНЬЕ ОБЫЧНЫХ ДНЕЙ

Все устроить спешим заранье,

Жизнь торопим,

всего хотим...

И - не чувствуем дней дыханье,

Подменяем его –

своим.

Суеты неоглядной ради,

За особой гонясь судьбой

Мы отталкиваем не глядя

Жизнь,

что льется сама собой...

Но когда-нибудь

ненароком

Чем нечаянней, тем сильней

Нас пронзит светозарным током

Ощущенье обычных дней.

И такой аромат в нем слышен,

И такие сквозят цвета,

Что придуманный мир – излишен,

Все нездешнее – пустота.

Х Х Х

Чай, который выпит

горячит мне щеки.

Но часы пробили – кажется, пора.

Выхожу из двери

в полумрак глубокий

Старого, пустого

спящего двора.

Моросящий дождик

хмарь на ветки нижет,

Растворюсь я скоро

в темной глубине,

Но перед дорогой

всякий раз увижу,

Как рукою машет

бабушка в окне.

Сколько раз менялись

детские пальтишки,

Перед новой шубкой

это все старо...

Затаив дыханье,

я без передышки

Пробегу от дома

прямо до метро.

Здесь нагретый воздух

проскользнет за ворот,

И волна веселья

захлестнет опять,

Хоть кричи повсюду:

Как люблю я город,

Как люблю я вечер,

как люблю мечтать!

Где уж тут подумать, вспомнить, оглядеться...

Но не гаснет в сердце,

в самой глубине

Тот, запавший в память,

светлый образ детства:

В переплете рамы

бабушка в окне.

Х Х Х

Раздался треск в неровном гуле,

Духовка пышет – а внутри

Каленым золотом блеснули,

Устав сушиться, сухари.

Пшеничный хлеб родился снова –

Смертям и голоду назло

Он взял от вихря огневого

Его волшебное тепло.

Теперь он вечно не остынет,

И как сегодня,

так и впредь

Чешуйки ярко-золотые

На нем останутся гореть.

И вот сухарь в дороге стылой...

Когда скрипит морозный наст,

Он этот свет,

тепло и силы

С любовью

путнику отдаст.

ПЕРЕЖИТЬ БЫ НОЧЬ...

Х Х Х

Под пестрым тентом выставлены маски.

От них поверхность столика тесна:

Угрюмый вид,

пугающей окраски

Коричневые, темные тона.

И продавец присуствует, похожий

На этих всех чудовищ и горилл:

Свое лицо,

в котором - облик Божий,

Он дьявольскою маской затворил.

Неужто где еще такого встретим?

Да как отсюда люди не бегут?!

Надев ее,

он отказался этим

От светлых сил,

что душу берегут.

И людям он глаза отвел, заставил

Тесниться тут, протискиваться в ряд;

Он торжествует – чудище и дьявол,

Горилла злая и дегенерат.

Он продает свои эмблемы ада,

Символику, что к гибели ведет,

И денег брать бы, кажется, не надо,

Ведь ясно – счет на большее идет...

Х Х Х

Нищий мальчик

с матерью и братом

По вагонам просят на еду.

Как же жизнь оттенками богата:

Он совсем не чувствует беду.

Мама рядом. Брат-ровесник рядом.

А само метро - вот это да!

До чего же здорово, что надо

Здесь ходить

по светлым поездам...

Он приучен загодя к движенью –

Ручку всем протягивать свою;

Абсолютно чуждый униженью,

Чистый сердцем, как Адам в раю!

И от нас, не чуждых зла и срама,

От людей не неба, а земли,

Как с одежды грешного Адама

Облетают листьями рубли.

Х Х Х

Рев ветра одесную и ошую,

Внизу в глубинах – темная тоска.

И ты плывешь,

а океан бушует,

И под тобою – утлая доска.

Спастись нельзя; одно покуда можно –

Держаться от броска и до броска.

Что в будущем?

И думать безнадежно.

Что в настоящем?

Вот она, доска!

То вверх летишь, то вниз с волной ныряешь,

Минута - миг,

но в нем сквозят века...

Пока себя в себе не потеряешь,

Пусть злится рок,

но под тобой – доска.

ПЕСНИ ВОЕННЫХ ЛЕТ

Какие песни фронтовые

Последней сложены войной!

В них чувства, трепетно-живые

Встают безудержной волной.

Она сильна; ей правды хватит

Еще на много лет вперед, –

Она и нас с собой подхватит,

На самый гребень вознесет.

И словно трепетное чудо

В себе услышит осознав,

Что мы – причастны. Мы – оттуда,

Где клен зеленый раскудряв,

Где синий видится платочек

И соловьи поют порой,

Где каждый Вася-Василечек

Не просто парень,

а герой.

И надо всем - как в поднебесье,