Сорокин Ефим - Енох

У колесницы Сепфора поблагодарила Тувалкаина за хлопоты. Тот устало махнул рукой:

- Не стоит. - И еще раз предупредил Мафусаила, чтобы он никогда больше не покупал у горожан оружие. - В новом городе подобных ограничений не будет, - заверил он. В глазах у Сепфоры - слезы. Тувалкаин знал, что слезы женщины от упоминания о Ноеме, но сказал: - Все уже позади, Сепфора. - Будто думал о Мафусаиле.

В сознании Сепфоры зазвучал бубен.

58. - Коня! - приказал Тувалкаин. - Я сам хочу пригласить на праздник Иавала-скотовода, своего брата!

Не прошло и часа, как Тувалкаин, уютно и пригоже влитый в кожаные доспехи, на белом коне с чем-то гордым в хвосте и гриве вылетел за городские стены. За ним неслись, точно преследуя его, вооруженные всадники. Только в высоких хлебах они догнали господина. Всадники веселы и разговорчивы, стряхивают пыль с воротников.

59. - Господин, господин, - будит старый слуга Иавала, - к стану приближается отряд всадников. Во главе их - Тувалкаин.

Иавал резко сел на своем ложе, схватил спросонья сумку с амулетами, прижал к животу.

- И велик отряд?

- Двое впереди Тувалкаина, двое - по бокам, двое - сзади. И человек десять за ними - с копьями, луками и мечами.

- Встретим, - спокойно сказал Иавал, поглаживая сумку с амулетами.

- Что же не встретить, коли едут, - вторил хозяину слуга, следя за рукой господина, ласкающего через кожу амулеты.

- Сколько им до нас?

Слуга сказал. Из-за козьей занавески выглянула старуха Сава, проскрипела:

- Не доверяй Тувалкаину, Иавал!

60. - Они! - сказал на ухо коню Иавал-скотовод, оторвав голову от земли. - Копыта их коней подбиты железом - позванивают о камешки.

61. Вдали, на другом берегу реки, всадники увидели шатры и остановили лошадей неподалеку от трех плакучих пальм, за которыми, лежа рядом с конем, поджидал незваных гостей Иавал-скотовод. Кони под горожанами забеспокоились - вытягивали шеи, раздували ноздри. Чуяли недоброе. Люди тревожно переглядывались. Чуяли недоброе. Неподалеку антилопы замерли, повернув легкие рогатые головы в сторону зарослей. Тишина. Только в травах, как всегда, беззаботно трещат цикады. Тенью прошмыгнула в норку мелкая юркая тварь. В грациозном испуге метнулись антилопы и понеслись прочь. Кони тихо заржали и закрутились. Всадники с трудом сдерживали их поводьями. Тишина растворялась в нарастающем гуле, и на пронзительное ржание диких жеребцов кони под всадниками ответили робким утробным ржанием, коротким и тревожным. Топот копыт, треск ломающихся веток. Люди, ошеломленные, смотрели на приближающийся табун. Кони, огибая заросли, неслись прямо на них. Всадники дружно спешились, натянули арбалеты и луки. И выстрелили, надеясь, что подраненные кони, повалившись, изменят направление табуна. Но стрелы будто растворились в поднятой копытами пыли.

- Уходим, господин!

- Боги! - шепотом взмолился Тувалкаин. Внутри что-то противно затряслось от неожиданного страха. - Боги! - в гибельном восторге взмолился Тувалкаин. И вдруг вожак табуна остановился, будто кто-то возвел перед ним невидимую стену. И весь табун замер, неестественно прекратив движение в половине арбалетного выстрела от каинитов.

Когда пришедшее от табуна густое пыльное облако растаяло, и люди Тувалкаина откашлялись и протерли глаза, то увидели всадника. Он не понуждал своего породистого гнедого - тот время от времени наклонял голову и щипал траву у дороги. Снова затрещали цикады. Подъехав ближе, Иавал чересчур приветливо склонился перед пришельцами, которые, нахмурившись, с опаской поглядывали то на Иавала, раздражавшего своей медлительностью, то на замеревший табун.

- Чем обязан? - строго спросил Иавал, остановившись на некотором расстоянии. - Или в городе развелось столько крыс, что мора, который привез урод, недостаточно? Или крысы развелись на месте, где город еще не построен?

Тувалкаин молчал, задетый намеком брата. И забыл заготовленную похвалу в адрес Иавала.

- Ты неверно истолковал мой приезд ("брат", - мысленно добавил Тувалкаин).

- А как я должен истолковывать приближение к моим землям вооруженного отряда?

- Что же, ты и людей своих спрятал в засадах? Может, они готовы натянуть тетиву своих луков?

Иавал резко взметнул свою руку. Дикие кони пронзительно заржали. И снова топот копыт и треск ломающихся веток оглушили людей Тувалкаина. И так же внезапно, как шум и движение начались, так же внезапно и стихли вместе с опавшей рукой Иавала.

- Напрасно ты решил, Иавал, что мы идем с дурными намерениями. - Тувалкаин поморщился. Его посетили сомнения в полезности своего визита.