лицом к девочке и, улыбнувшись, добавил, - хотя все мы тебя здесь любим, ты это знаешь.
- Но я не хочу уходить, - заволновался ребёнок.
- Ты еще слишком мала, моя девочка. У тебя иная кровь; пока ты этого не чувствуешь. Но
наступит день, когда ты поймешь, что наша жизнь не по тебе.
Готель попыталась представить себя без этой дороги и груженых повозок, без этой травы
утоптанной после ночных гуляний, без таких вот утренних встреч у потухшего костра, и не
смогла.
- Но ведь у меня нет другой семьи, - нашлась, было, она.
- Это не важно, - ответил старик, - когда ты станешь старше, ты выберешь себе дорогу, но,
чтобы пойти по ней, тебе придется нас оставить.
Девочке стало совсем грустно. Она невольно поймала себя на мысли, что идти-то ей, в
общем-то, некуда. К тому же, ей нравилось жить среди цыган. Они были веселыми, они
заботились о ней. Хотя, положа руку на сердце, эта нескончаемая дорога и навевала порой
желание обрести что-то родное, место, куда можно было бы возвращаться, хоть иногда. С другой
стороны, цыгане постоянно путешествовали, открывали для себя новые города и встречали новых
людей. А это чрезвычайно интересно - гулять по незнакомому городу и узнавать свойственные
лишь ему запахи и звуки. Здесь пекут хлеб - и пахнет свежей булкой, а за углом плещет под
мостом река и проезжающие по нему кони звенят своей сбруей. И потому ты бежишь
неизведанной улицей, чтобы ничего из этого не упустить. А на другом берегу люди; такие
красивые, и гуляют так важно и не торопясь, словно нет у них больше никаких дел. И проезжая
мимо и глядя на них из гремящей повозки, как же хотелось Готель пройтись вот так же важно и не
торопясь, хоть разок. "Какая чудесная погода", - говорили вдруг одни. "О, вы совершенно правы,
платья в этом сезоне невероятно скудны на цвет", - отвечали вдруг другие. Жеманным, почти
усталым от своего превосходства жестом, девочка приподнимала край платья и неторопливо
прогуливалась вокруг костра, закатывая глаза и пытаясь представить себя на променаде, где-
нибудь во Флоренции.
- А у вас есть место, куда бы вы хотели вернуться? - поинтересовалась Готель.
- Есть, - кивнул старик и показал рукой куда-то в сторону, - там, за горами, на западе. Место,
где однажды я встретил, человека, строящего свой дом. Рассказывая об этом, Парно несколько
разволновался, и голос его всегда тихий неожиданно стал звучным и наполненным нескрываемого
восхищения. - И это был не просто дом, а великая башня, высокая и могучая, как крепость,
скрытая от чужих глаз. Он говорил, что башня эта поможет ему обрести новую жизнь, - старик
ненадолго замолчал, а потом добавил, - мне бы очень хотелось увидеть, какой же стала эта башня
и жизнь того несчастного.
В этот вечер Готель долго не засыпала. Она смотрела в темноте на необычный камушек; то
убирала его под подушку, то доставала снова и крутила в руках. А еще она боялась. Боялась, что
её выгонят из табора, потому что она не из цыган, и у неё якобы впереди "своя дорога". Той ночью
она поклялась проявить себя впредь так славно, чтобы больше никто в деревне не усомнился в её
истинно цыганском сердце.
Альпы давно остались позади. Впереди табор ждал Кассель, сравнительно молодой городок в
центре Германии. Повозки ехали не торопясь, поскрипывая на каждом ухабе. Готель перекусила
сиреневую нитку и посмотрела на свою работу. Теперь она стала настоящим мастером своего
дела, и одежда цыган уже не казалась ей столь прекрасной; как то - безвкусно подобранные цвета
или безмерно нашитые юбки поверх изрядно поношенных. Всё это вызывало у неё скорее
внутреннее отчаяние да чувство родственного сострадания к людям, которые были к ней так
добры всё её детство. Она хотела предложить им что-то большее, чем сношенные лохмотья, даже
вопреки тому, что её желание этим самым людям казалось непонятным, почти излишеством, и
воспринималось со снисходительной улыбкой, как радуются ребенку, делающему первые успехи.
Когда табор переехал Фульду, девушке было около пятнадцати лет.
- Взгляните-ка на Готель, - заметила однажды Баваль, - она стала настоящей фройлен!
Больше никто не говорил девушке "сеньорита", здесь это было не принято. Здесь было
принято строить дома, напоминающие белые творожные пирожные с шоколадными коржами
вдоль и поперёк.
Цыгане остановились у церкви. Кое-кто отлучился в магазин пополнить кухню провизией, и
Читать дальше
