"Мой милый друг, прошу не надо. Я еду на Сицилию весной, к Сибилле. И к вам заеду, я
клянусь, но я прошу не надо вам пускаться в столь далекий путь, когда сама я обещаюсь. И море
посмотрю, и чаек, и даже снег вам привезу, лишь будьте, друг мой, терпеливы".
Их переписка продолжалась всю зиму до самой весны.
Когда вьюн за окном ожил, Готель отнесла его Гийому в дом напротив, туда, где выпекали
хлеб. "Вы сделали нашу улицу красивой", - сказал пекарь, чуть ли не со слезами на глазах. На что
девушка сердечно заверила его, что еще непременно сюда вернется. Она отвезла в Паркле свою
шкатулку с драгоценностями, оставив себе лишь денег на дорогу до Сицилии да свой самородок.
Она сшила замечательное красное платье для Констанции в знак их дружбы. За полгода общения
эти два, по сути, разных человека привязались друг к другу, словно видели в каждом отражение
себя другого. Конечно же, Констанция по природе своей, пусть не извлекая из того ни капли
удовольствия, испытывала легкую, невидимую, и даже вовсе безобидную зависть к успехам
Готель и её новому роману. "Похоже, у маркиза Готии1 появилась первая фаворитка", за
очередным званым обедом играла словами графиня, слегка улыбаясь подруге в знак их общего
секрета. Но при всем этом, её любовь к Готель была куда сильнее, чем врожденное королевское
тщеславие. И она плакала. Плакала по-настоящему, когда Готель сказала, что уезжает; и Готель
была в полной растерянности, так как никогда не видела графиню такой беззащитно открытой, без
маски её, пусть даже обаятельного, высокомерия. Сестра Элоиза дала Готель четырех
крестоносцев для сопровождения до Марселя; и на мгновение на её лице появился тот же взгляд,
как и однажды утром в монастыре, прежде чем Париж открыл Готель свои двери и навсегда
перевернул её жизнь. Только в этот раз девушка не плакала, она и сама не знала почему.
Возможно оттого, что не была уверенна в своем решении "посетить Марсель". Она поцеловала у
настоятельницы руку, поблагодарила её за всю её доброту и, простившись, вышла из комнаты.
Готель также отдала в магазин Клеману несколько своих платьев, оставив себе лишь одно: из
голубой парчи с серебряной ниткой. Она надевала его не часто, хотя любила больше остальных.
Клеман же нагрузил её гостинцами для своей кузины в Лионе, и настоятельно рекомендовал у неё
остановиться, поскольку много рассказывал ей о Готель, когда гостил там зимой. Пока экипаж
1 Еще в XI веке титул маркиза Готии был вытеснен титулом маркиза Прованса, которым теперь владел
Раймунд Пятый.
двигался по городу в сопровождении стражи, Готель прощалась с его улицами, по которым гуляла,
живя здесь; она даже видела, как несколько человек махали ей вслед руками. Возможно, это были
её покупатели, а может и те, кому она помогла пережить эту зиму. Они не прятались за окнами, а
вышли на улицу, отчего всадники улыбались друг другу сами, не видев никогда прежде столь
человеческого к себе отношения.
Готель мечтала увидеть Сибиллу и дом, подаренный Рожером, и мечтала поселиться рядом с
ними, хоть ненадолго. Конечно же, встретить Раймунда и увидеть море, но, Боже мой! как она не
хотела оставлять Париж! У неё было лицо ребенка, которому обещали две конфеты взамен одной,
но пока лишь забрали одну.
III
Лион был серым, туманным, пустым и холодным. Крестоносцы остановили экипаж у церкви
Сен-Мартен д'Эне, откуда вышел каноник и предложил им приют; потом подошел к Готель и
также предложил любую помощь: "Друг Элоизы для нас такой же друг", - сказал он. Готель
передала несколько слов от аббатисы и сказала, что хотела бы остановиться у мадам Пенáр, и
тогда другой священник прихода проводил её к дому мадам.
Это был старый, но крепкий дом с каменными стенами и массивными деревянными
перекрытиями, а мадам Пенар была простой женщиной тридцати лет, в узорчатом фартуке, со
сплетенными в толстую косу волосами, с мужем и сыном шести лет. Она была той женщиной, для
которой свой дом это предмет гордости и любви.
- Клеман был прав, когда говорил, что вы просто красавица, мадмуазель, - сказала она, увидев
Готель.
Мадам Пенар подала на стол хлеба, сыра и молока, и, пока Готель рассматривала дом, пошла
приготовить ей комнату.
- Клеман спал здесь, когда бывал у меня, - говорила она, перестилая постель, - но, честно
сказать, не так уж и часто. Как говорит его мать, надеюсь, когда-нибудь он поймет, что время,
Читать дальше
