Unknown - i 2acce1e45ee04eb9

Хотя, почему дня? Обычно они стремятся за город каждую неде-

^

лю насладиться своими страданиями с вечера пятницы до утра

□

понедельника. Ненасытные!

ЬТ

Жалею мух, проснувшихся в январе, сомнамбулически б ью ­

АВщихся в наглухо закрытые зимние окна в безумной попытке осу­

Ы

ществить предсмертную попытку второй жизни.

МУ

Очень жаль весёлых мальчиков и весёлых девочек, ещё ни­

Д

чего не сделавших и уже ничего не делающих. Они, наверное,

Ы

думают, что всё давно уже сделано. До них и без них.

В

Жалею всех, кто был зачат родителями не избытком телесной

Орадости, а своей ночной тоской и слабостью грустных тел, слу-

X

чайно запачкав друг друга следами взволнованного тела.

^

Мне жалко одиноких мужчин, которые перестали следить за

h -

своим давно обжитым телом, послушно притёршимся к житей­

ским невзгодам и к мягкому вечернему дивану перед телевизо-

3 0

ром. Простительное погружение в неопознанную мужскую тоску.

Жалею даже сексуальных маньяков, нет, не педс

*ог

да в черноте их взбешенного зран«а отражаются /«едящие в

ночную темноту белые женские ноги Эти др^' --чтичеоие пси*и

не могут побороть собственную неуверенность, а могут лишь в

безотчетном ужасе неудовлетворенности неин’ерг-спс претен­

довать на поверженную женскую мякоть.

Им, наверное, неведомо, что есть какая-то другая дорога от

этих свежих женских ног, приводящая прямо к необходимыхи

быть по возможности рядом с ними, с этими беззащитными но­

гами, быть им бесконечно преданным и доверчивым.

Мне жалко простые вещи, которые изнемогают от собствен­

ного долголетия, захлебываясь от чувства безусловной необхо­

димости их хозяину, все эти кофточки, тряпочки, тапочки и ру­

башечки. Жалею и сочувствую им, давно просящимся на помой­

ку, на выброс, а я вот жалею и не расстаюсь с ними. (Нет, вот эту

рубашку, в которой я сейчас, всё-таки выброшу, пахнет...)

Жалею всех: художников, которые не умеют рисовать, писа­

телей, которые не умеют писать, музыкантов, которые не любят

музыку, актёров, которые не умеют играть, учителей и препода­

вателей, которые не умеют учить, воспитателей в детском саду,

которые не хотят и не умеют воспитывать детей, врачей, кото­

рые не умеют лечить - всех, кто занимается в этой жизни не

своим делом и живёт не своей жизнью, трагически это ощущая.

Жалею сомнение в своей жизни и слабость собственного те­

ла, живущего без истины.

Жалею самоубийц, которые уходят из жизни досрочно, слов­

но с сеанса неинтересного кино.

Ведь ясно, что жизнь, как и любое кино, рано или поздно за­

кончится сама по себе. Ну и что, что плохое кино ~ вокруг же жи­

вые люди! Можно с ними обсудить все недостатки фильма, гля­

дишь, и жизнь станет интереснее.

А что такое смерть?

Ужас отсутствия там, где все присутствуют.

Но ведь те, кто ещё не родился - тоже отсутствуют.

У тех, кто жил, всё же есть преимущество: уходя из простран­

ства, они остаются во времени...

Хотя бы датой рождения и смерти...

Всё идет по плану. По спине ползут мурашки. По бумаге бу­

ковки...

Опять жалею всех.

Но почему я так безжалостно всех жалею?..

Может быть, у той тоненькой носатенькой девушки на пляже

есть шанс встретить своего принца?

И она станет принцессой. И войдёт когда-нибудь в наше

светское общество. И будет глумливо и корыстно использовать

всех этих адвокатов, артистов и депутатов...

А может быть, кто-то из бомжей сможет выбраться в депута­

ты? И сможет когда-нибудь соблазнить нашу принцессу?

И бегущих по Арбату девчушек тоже ждёт вовсе не предска­

занная мной судьба.

Может быть, они сумеют стать бортпроводницами в поездах

дальнего следования, похорошеют, и им достанет женской хи-

^

трости соблазнить на брак какого-нибудь командированного,