Шаманская Юлия - Милый белый свет

-Что, все спите и почиваете?- спрашивает сияющий Посланник.

Я не сразу прихожу в себя от этого явления, а Ангел терпеливо ждет ответа. Наверное, опять умираю, и он пришел за мной, думаю.

-Какой в этом смысл? - отвечает он на мои мысли,- Если бы ты умерла сейчас, то твое оживление стало бы бессмысленным, и ты снова пошла бы в ад.

Я возражаю:

-Почему это? Я уже не пью, не гуляю, болею так тяжело. Да и вся моя жизнь разрушена…

-Может, ты винишь кого-то в разрушении своей жизни?

Молчу, не зная, как ответить, чтобы не соврать.

-Ты, вероятно, винишь Бога. Думаешь, что твоя болезнь, подвиг, и за страдания ты заслуживаешь прощения. Вернее, Он обязан тебя простить?

Признаться, я так и думала, но, может, не так резко формулировала свои мысли. Ангел продолжает.

-Ты инвалид, и какие это дает нам преимущества? Не в состоянии пить и гулять, но от этого жизнь стала только лучше. Беспомощна, но все занимаются только тобой. Родные думают о тебе, и конечно, это поможет им в будущей жизни. Но поможет ли это тебе? Скажи, по какому праву ты освободила себя от служения любви?

-Какого это служения любви - обижаюсь.

-Прискорбно. Скажу иначе, почему ты освободила себя от заботы о других людях?

-Что за вопрос, я же сама страдаю!

-Ты страдаешь, лежа в постели перед телевизором? Ангел возмущенно тряхнул золотистыми кудрями.

-Я скажу, от чего ты страдаешь, только от неудовлетворенного тщеславия. Ты бы хотела снова надеть свои любимые джинсы, накраситься, распустить волосы и отправиться на вечеринку. Выпить там «совсем немного» шампанского или мартини, как «порядочная девушка», и познакомиться с таким же «порядочным мужчиной». Одним из тех, кто скачет под оглушающую музыку как ягненок на лугу ранней весной. Ты хотела бы «пленить его своей красотой», и для этого особым образом переставляла ноги, качала бедрами и волосами в такт музыке. Ты бы привлекла его и вступила бы с ним в блудную связь (ведь вы же современные люди), и в результате этой связи, ожидала бы возникновение крепкой семьи. Скачущий барашек, «плененный твоей красотой», превратился бы в хорошего, достойного и верного мужа, который преклонялся бы пред тобою с утра до вечера.

-И почему-то в мечтах твоих полностью отсутствуют дети. Где-то должны быть, но потом, - завершил свою речь Ангел.

Мое лицо пылает от стыда. Да, в глубине души мне хотелось выздороветь. Когда я думала о выздоровлении, или слушала разговоры о великих врачах, блестящих операциях и заграничных клиниках, где таких, как я ставят на ноги. Когда загорался хоть отдаленный лучик надежды, мечты уносили меня именно туда, в веселый мир, который так неприкрыто описал мне мой Хранитель. Теперь я вижу, как это было глупо и стыдно, и какая я пустышка, а воображала себя, чуть ли не святой!

-Беда в том, что ты, несмотря на травму, совсем не изменилась, и не справишься без моей помощи. Ты согласна со мной, каешься и готова трудиться? Если нет, то я могу избавить тебя от этих страданий, как ты их называешь, и забрать с земли. Кто знает, может, Господь и помилует тебя.

-Нет, - говорю решительно, - не хочу уходить не из-за страха ада. Хочу уйти достойным человеком. Если ты считаешь, что это возможно, то я с удовольствием. Научи меня своему служению любви.

-Хорошо, - ответил Ангел,- попроси маму, сходить к соседке Тонечке, извиниться, что была груба с ней, и пригласить навещать тебя, как можно чаще. Вспыхнул золотой крест, означающий благословление, и растаял в воздухе вместе с Хранителем.

4

-Мама, кто такая Тонечка? - спрашиваю я, как только она открывает глаза.

-Не знаю, - пожимает плечами.

-Тонечка, у которой тебе нужно попросить прощения.

-Не у кого мне не нужно просить прощения, что за глупости.

Я решаю пойти ва-банк:

-Мама, послушай меня внимательно. Сейчас я расскажу одну вещь, и если тебе и тогда нечего будет сказать, то ты воспримешь ее как шутку и не станешь вызывать скорую психиатрическую. Лады?

-Лады, - неуверенно отвечает родительница и смотрит так, будто уже подумывает бежать к телефону.

- В общем так. Меня посетил Ангел и сказал, что ты должна сходить к соседке Тонечке, извиниться, что была с ней груба, и пригласить приходить ко мне как можно чаще.

-Аааа! Отвечает мама, тогда понятно!

Тут уж я смотрю на нее с подозрением. Как-то слишком просто она восприняла эту новость. Может, ей понятно, что я свихнулась? А так спокойно она реагирует, чтобы не тревожить душевнобольную. Вот сейчас успокоит меня, вызовет неотложку и отправит в интернат. Но я недооценивала собственную мать. Она оказалась не такой уж материалисткой.