Владислав Телюк - Невстречи

Для поэта не главное – выйти в печать тиражно,

Вещать с экрана, где мрут, размножаются, жрут,

А главное – ставить печать в одиночествах ваших,

Оттиск добра и свободы от жизненных пут.

Снег-затменье

Лохматый год, а он всё – первый,

Ложится саваном на нервы,

Немного чистит грязь от грязи,

Подонка белым тянет в князи,

Горит в холодных, честных – гасит,

Кресты, искря, разнообразит;

И ржёт над верой в обновленье, –

Снег-привиденье, снег-затменье.

Последняя волость

Головастой судьбе подчиненность –

Не позор, ведь зачахшая совесть

Обещает не дно, а бездонность;

Все, на что наплевать: радость, бодрость,

Фиолетовой веры побеги, –

Всё – огрехи, да те, что навеки.

Головаста судьба, головаста,

Вместо торной дороги по насту

Нас проводит: «Швыряйся, рванина,

По гнилым, индевелым равнинам,

Христарадничай крохи любови...»

И не внове всё это, не внове…

Ковыляй, духом хворая гордость.

Подчиненность – последняя волость…

Сыну – за 530 км

Когда твоим голосом телефонная трубка мне бодро говорит: «Привет, папуль!»,

Мне б – к черту, в доменную печь, больше жизнь не теребя,

Чтоб не осталось и микрона телесного от того, кто не смог из семейных бурь

Выйти и вынести – не дрянные душонку и тело свое, а – тебя…

Чтобы не было больше уха, слышащего твой вопрос,

Заданный без надежды почти: «А когда ты приедешь потом,

Через месяц, папуль, или больше?»

И зачем этот нос,

Что не может взрыхлить твои волосы перед сном…

А глаза…

Да к дьяволу эти багряные листьев озера вокруг!

К дьяволу галактики и миры, что взрываются и живут! –

Если эти пятьсот с небольшим километров, как титановый круг –

Сжали грудь, и, врезаясь, всё жмут разлукой с тобою, всё жмут…

Мне б хватило

Соловьями струилось заречье,

И, не ведая перемен,

Эта ночь расстелилась бы вечно –

Был бы самый счастливый день…

А до этого – демоны, боги –

Кто крутил меня в пьяном чаду,

В плясках дико выламывал ноги,

И тянул за бражную узду,

Кто мне боль заменял большей болью,

Кто в глаза мне неверье бросал?..

Черт, не знаю...

а может, не помню,

Кто разлукой меня искромсал.

Я очнусь – как избитый в поземку,

Примороженный поутру,

Перепевший по памяти громкой,

И, смотри, не такой уж и труп.

А теперь – растрещались березы,

От запойных декабрьских дождей…

Ну а ночь….

Что ж, она – словно розы,

И с годами не станет свежей…

Но ведь помнишь – шептало заречье,

Да и ждал тесный мир перемен.

Эта не ночь не взрывалась бы вечно –

Мне б хватило натянутых вен…

Перерождения

…утренний спектр хулиганит по векам,

себя ощущаешь почти человеком:

полмига – младенцем, минуту – ребенком;

и всё: вырастают над радужной пленкой

наросты неверья, дермоид сомнений;

а ты – лишь звено сотен перерождений.

…сегодняшний день – недоскисшее завтра;

и месяц скользит шеей плезиозавра:

так мерзко, так долго, –

наверное, так…

на счастье – пятак

и на горе – пятак…

Всё так.

Приговор

Эх, с душой окровавленной – на люди!

Пусть глумливо гогочет толпа;

Но, а вдруг, да и стают те наледи,

От которых надежда слепа,

От которых судьбу – дуру с бельмами –

Шандарахает в прорубь и в жар…

Тут сугробы, что бабы дебелые,

Принимают застуженный дар:

Перемерзшие наши прощания…

И, смотри, проступил на ветру

Несмываемый крест ожидания –

Жизнью тёр, да никак не сотру.

И слова болью заламинировал,

Пусть горят приговором судьи:

Я играл, только счастья не выиграл

С несгораемой суммой любви…