П.А.Сарапульцев - Homo

—Успокойся, Дик, не кипятись! Я вполне разделяю твои чувства, потому что мне это тоже знакомо. Ты хорошо знаешь, что я работал в аппарате нашего президента, но не знаешь, почему я так внезапно его оставил и перешел на рядовую работу в охранной службе. Сведения об этой истории никогда не выйдут из кулуаров Белого дома, поскольку это было бы равносильно предъявлению президенту обвинения в некомпетентности. Дело в том, что при проверке архивных материалов, приготовленных к уничтожению, я сравнил тексты выступлений президента по вопросам войны и мира с их черновиками, сделанными не очень-то грамотными в вопросах внешней политики младшими клерками. Оказалось, что эти тексты абсолютно идентичны. Глава огромного государства, избранник миллионов людей даже не удосужился их предварительно прочитать, я уж не говорю, внести в них хоть капельку собственных мыслей. И это в вопросах, решающих судьбу не только Америки, но и всего человечества. Именно поэтому я и заинтересовался проектом МИНЦ’а, который, как мне казалось, может покончить с проблемой некомпетентности во всемирном масштабе.

—А ты не преувеличиваешь значение вычислительной техники, Гарри? Совсем недавно я прочитал интервью одного из крупных специалистов в этой области, который на вопрос: почему вычислительная техника не может избавить человечество от голода, войн и безработицы, если она, по его словам, может все? - ответил, что журналисты просто недоучитывают того факта, что задачи машине ставит человек, облеченный властью, а потому и претензии надо предъявлять не к технике, а к людям.

—Может быть, ты и прав, Дик, но именно МИНЦ должен стать первым шагом в этом направлении, во всяком случае, это должно стать одной из важнейших его задач. Но хватит взаимных излияний, давай перейдем ближе к делу - совершенно неожиданно для меня переключился он. - Ты, наверное, до сих пор недоумеваешь, почему я устроил сегодняшнюю дискуссию между тобой и Монтегю? Но дело в том, что почти до конца вашего спора я просто не знал, с кем из вас я продолжу нашу сегодняшнюю беседу. Могло так получиться, что именно у тебя я попросил бы извинения и распрощался с тобою, во всяком случае, до следующего спортивного поединка. Ваш спор с Монтегю поставил все на свои места, и я искренне рад, что победителем оказался именно ты, потому что в деле, которым я сейчас занимаюсь, мне нужен не просто знающий консультант, но и единомышленник.

Я думаю, что ты в общем-то наслышан о взрыве в лаборатории по изучению электронного интеллекта: по-моему, об этом знают не только все жители, но даже собаки и кошки нашего маленького городка.

—В общем-то, да.

—Вот именно, что, в общем, потому что происшедшее там никому еще до сих пор полностью понять не удалось. Здесь-то мне и нужна твоя непосредственная помощь.

—Прости, Гарри, но я не являюсь ни Шерлоком Холмсом, ни патером Брауном, ни, тем более, инженером-электронщиком. Я надеюсь, ты это не забыл?

—Конечно, нет, но ты действительно убежден, что не существует ни возможностей предвидения, ни передачи мыслей на расстояние?

—По-моему, после всего, что мы с тобой здесь обсуждали, этот вопрос, по крайней мере, неуместен.

—Вот и хорошо, но тогда как же объяснить тот факт, что за десять минут до взрыва некоторые сотрудники этой лаборатории, которые до этого никогда не покидали свои рабочие места раньше времени, оказались где угодно, но только не в опасной зоне?

—Ну и что тут особенною? Либо они, как специалисты, интуитивно почувствовали возможность аварии, либо сами участвовали в подготовке этого взрыва и заранее знали, когда он произойдет.

—Так, да не так. Эксперты в один голос заверяют, что предугадать конкретное время взрыва было практически невозможно. Признаки катастрофы появились ровно за десять минут до ее начала, и увидеть их могли только те, кто постоянно находился у контрольного стенда, но они там и остались, хотя имели шанс спастись и поднять общую тревогу.

—Подожди, Гарри, но что говорят сами спасенные?

—Ровным счетом ничего. Они, как заведенные, твердят одно и то же: им-де просто захотелось встать и выйти, причем это желание было настолько сильным, что они не могли с ним совладать.

—Они что же, почувствовали страх, беспокойство?

—В том-то и дело, что нет! Никаких неприятных или тревожных ощущений, кроме одного острого желания уйти. Как тут не поверить в телепатию?

—Милый Гарри! Даже если отбросить в сторону все те доказательства, которые я сегодня тебе приводил, всё равно остается принцип Оккама, обязательный для любого разумного человека.